Чиновник, временно замещающий протокольного чиновника на случай возникновения каких то вопросов, докладывает. Журналисты сообщают. Начинается множество официальных и частных розысков. Понятно, любой шанс получить дополнительную информацию очень ценен для всех, а что это именно такой шанс, чувствуют опять таки все.

На самом деле этот ход, понятно, придумал я сам. Скажет она то, что я написал, что она якобы сказала, даже если это чушь, или нет? Оказалось, да! А пришло мне это в голову, наверное, потому, что очень захотелось своими глазами убедиться в том, что эта медная голова реально существует. (Если существует – с некоторого времени я сомневаюсь вообще во всем). Яснее мне ничего не стало. Надо думать дальше.

В мире что-то не так – или это у меня в голове?

(Б. Гребенщиков)

Я представил себе существо, живущее в пустоте – почему бы и нет, представить себе можно что угодно – которое, в свою очередь, представляет себе меня. И, таким образом, мы можем общаться.

Я счел, что уже пора. Из их сети, как они это называют, я уже натаскал много информации, в том числе, несколько языков из множества имеющихся. Зачем им вообще не один язык, тем более, так много, я не понял, и решил, что это и будет первой темой для беседы.

Представленный мной индивидуум выглядел как я, хотя я на самом деле знал, что их форма иная – и довольно неприятная. В свою очередь, он в мысленной беседе представлял меня похожим на него, а о том, как я выгляжу на самом деле, не знал.

– Скажи, пчему вша язкы тка нлогично устроны, – сказал ему управляемый мной образ на слегка модифицированном русском языке, – вде у вса их тка много, рзаве не двано пра привести в сситему их отличи друг от друга? Вто, скажем, в япноском предпочитат не сдвавать сголасны, а вы мголи бы это длать, ну хтя бы две превы в слове. А если удвоены гласны, то одну лкивидировать. Вто я тка длаю, и вде ты же мня пнимашь?

Собеседник в своем облике отобразил понимание, хотя и не сразу.

– Видишь ли, – отвечал он мысленно, успевая вторым слоем удивляться, что сходу начал «тыкать» незнакомцу, хотя обычно ему требовалось очень много времени, чтобы перейти с кем-то на «ты», а иногда и вообще не удавалось, даже если хороший знакомый или даже родственник уже слегка обижается, вот, например, с его родным дядей Сережей (на будущее – прояснить некоторые их родственные отношения, например, кто такие тетиничи и стрыевичи… казалось бы, у них не должно быть с этим намного сложнее, чем у нас? А на деле очень запутано), так вышло, притом, что у него очень похожий литературный вкус – собственно, от дяди и заразился любовью к фантастике – а это очень много, когда всегда есть о чем поговорить, когда обоим интересно, не правда ли? Но в детстве он общался с ним редко, когда изредка приезжал в Москву, и он был ну очень большой, если бы было что-то одно из этого, он бы, наверное, с собой справился, а так не вышло, а потом привык, и трудно стало преодолевать уже привычку. Так и звал дядей Сережей, и на «ты» перейти не смог. Почему-то ему более естественным кажется обращение на «вы», а на «ты» – это в каких-то исключительных случаях. Скажем, на работе принято с коллегами, с которыми работаешь в одной комнате (коллеги – понятно, комната – не очень), общаться по имени, но притом на «вы», а с которыми в разных – еще и по имени-отчеству. Это упрощенно, конечно. Старые знакомые и там на «ты». Но они там, в большинстве, окончили тот же ВУЗ, в котором работают, и многие учились вместе, а он – нет…