– Одумайся! Сначала получи образование, а уже потом затевай бизнес или купи себе что-то полезное и практичное, машину или мотоцикл, на которые ты и собирала деньги!

Сказался и негативный опыт семьи – папа трижды начинал бизнес и терпел крах по разным причинам.

– У меня, у взрослого мужчины, ничего не получилось, а тебя, девчонку, Москва проглотит и выплюнет! И останешься ты ни с чем!

В итоге родители настояли на своем – деньги они не отдадут, потому что не верят в успех моего начинания. А финальную черту в разговоре подвели фразой, которая особенно мне запомнилась:

– Ты нам еще спасибо скажешь, что мы твои деньги сохранили!

В знак протеста я в слезах собрала вещи на скорую руку и ушла из дома, забрав с собой преданную собаку Хоньку. Приютил нас Дима, живший тогда в общежитии. Его сосед по комнате уехал по неотложным делам, сохранив за собой койко-место. Но свято место пусто не бывает! Его заняла я.

Возможно, я авантюристка, но не драматизировала свое положение, и мне было весело и забавно каждый раз забираться в окно Диминой комнаты по пожарной лестнице. В общежитии были строгие правила посещения для гостей, и это тоже отдельная глава жизни. Дима развивал свое небольшое дело, с которым не планировал прощаться, но он продал бизнес и вложил часть денег в мой зарождающийся проект. И для нас начался очередной этап, который я называю «зона антикомфорта»: приходилось вставать рано, поздно ложиться и вкладывать все силы в работу и развитие.

За полтора года мы сменили семь мест проживания, постоянно жили на чемоданах и куда-то переезжали. На полгода нас приютил офис на «Кунцевской» в TS «Кутузовский», где располагался наш филиал. Жизнь держала нас в тонусе, наше расписание было полностью подстроено под сотрудников: мы приезжали в 12 ночи, когда уборщица Алевтина завершала свою работу, а уезжали в 6–7 утра, до начала первых персональных тренировок (менеджер приходил в 7:30). Маленький уютный зал запомнился своей теплотой и домашней обстановкой: там были вайфай, чайник, вода и конфетки на ресепшене, которые я периодически подъедала.

Димка и Хонька – вот те двое, кто поддержал меня на старте. Дима – активными действиями, как настоящий мужчина, а Хонька – своей молчаливой и безграничной любовью, как могут только братья наши меньшие.

Хонька успешно посещала вместе со мной лекции в вузе и слушала выступления преподавателей. Она проявила себя как очень культурная и интеллигентная собака, понимающая все мои телодвижения и отлично выполняющая команды: преподаватели не всегда догадывались, что в аудитории находится животное. Наверное, Хоньке как усердному вольнослушателю, не сорвавшему ни одного занятия, не издавшему ни одного лишнего звука на лекциях, тоже причитался пусть не диплом выпускника, но хотя бы справка о прослушанном курсе.

Также Хонька была единственной ниточкой, связывающей меня с семьей, – изредка мне звонила мама и спрашивала:

– Как дела у Хоньки? Как она себя чувствует? Чем она питается?

Разговоры в таком ключе продлились год. А через год, когда у нас было две организации в Москве, мы поехали в Питер открывать третью точку, я чувствовала себя более уверенной и состоявшейся, юношеский максимализм угас, и я сама решила сделать шаг навстречу родителям. История с моим уходом из дома переместилась в архив семейных воспоминаний: мы помирились, посмеялись над тем, что произошло, папа признал, что был неправ, и родители поздравили меня с тем, что мы с мужем открыли целых три организации.

Одна из моих татуировок – лебедь на бедре. Эти грациозные птицы славятся своей преданностью и выбирают пару, с которой живут всю жизнь. Я высоко ценю семью и со своей стороны готова вкладывать всю мудрость и ресурсность, чтобы мы с мужем были счастливы в наших отношениях.