– Ура! Теперь я понял, как попасть домой. Спасибо! – обрадовался он.

– Ты уходишь? И больше никогда не заблудишься сюда ко мне? – искренне огорчился Пузя.

– Теперь не заблужусь, а приду в гости, – засмеялся кот.

– Я тебе тихонько фарами буду светить, чтобы ты не сбился с пути, когда пойдёшь в гости, – прошептал автобусик

Как все малыши, Пузя очень любил бегать. Только дети бегают на двух ногах, а автобусы на четырёх колёсах. Ему очень нравилось путешествовать и узнавать новые дороги. «Бип-бип! – радостно гудел автобусик, – это я еду!». И большие автобусы, и серьёзные грузовые машины деловито отвечали малышу на разные лады. Пузю не пугали даже плохие дороги. Он лихо перепрыгивал через ямы и колдобины. Только бабулькам эти прыжки не нравились. Они сразу начинали ворчать, что не дрова, водитель, везёшь, нельзя ли поаккуратнее. Шофёр же на бабушек огрызался, и Пузю ругал. Он был не такой весёлый, как автобусик, а наоборот, угрюмый. И не любил возить детей.

– Шум, гам от них. По автобусу бегают, в окна высовываются. Не повезу! И даже не уговаривайте.

Если бы была воля Пузи, так он бы только одних детей и возил. Это всегда смех, веселье, песни. И каждый Пузин прыжок они воспринимали как аттракцион.

– Ещё, – радостно вопила детвора и хлопала в ладоши.

И автобусик прыгал ещё и ещё. Его круглые фары радостно блестели, и он постоянно бибикал, подпевая детям. Не забывал Пузя и о безопасности. С детьми глаз да глаз нужен: чтобы не упали с сидения при прыжке, не выпали из окна, не поранились об ветки, если всё-таки высунули любопытную лохматую голову. Да всего и не упомнишь. Приходится следить не только за вьющейся лентой дороги, но и за детьми. Пузя с легкостью справлялся с этими задачами, и ему было нисколько не сложно. Любимая работа не может надоесть, понимал автобусик.

Дети даже если незнакомы друг с другом, то очень быстро знакомятся и начинают играть. Взрослые же пассажиры сидят, как вороны на ветках, нахохлятся и молчат. Если и разговаривают, то в основном ругают кого-нибудь: водителя, дороги, начальников, правительство. Иногда и автобусик ругали. Они называли его взросло и солидно: автобус и всякие разные обидные слова говорили. Пузя такие слова даже не запоминал. Когда он вёз взрослых пассажиров, то переключался с жизни в салоне на жизнь вдоль дороги. Шелестели вслед только что проклюнувшиеся листочки деревьев, радостно приветствовали возвращающиеся с юга птицы, в тёплых лужах причудливо отражались облака. Вжи-и-и-х – и брызги из лужи в разные стороны. Капельки так здорово блестят на солнышке. Пассажиры только ворчат, но это не страшно, а привычно. Хотя ворчали взрослые не всегда. Как-то раз в дороге весело брызнул в стекло слепой дождик.

– Трам-тарам, – барабанили весело капли. – Смотри внимательно, сейчас красотища будет.

Дождик был короткий. Казалось, что он прибежал умыть и разбудить землю, а потом поскакал по своим звонким делам. Дождик убежал, а через все чистое небо раскинулась радуга. Пузе показалось, что это небо улыбается вслед дождику-непоседе. И люди в автобусе замолчали, они смотрели на радугу и улыбались. Эти улыбки изменили людей. Из хмурых, насупленных взрослых они превратились в доверчивых малышей, которые открыты навстречу чудесам. Лица стали добрыми и светлыми. И автобусик понял, что в каждом человеке живет ребёнок.

– Жаль только, радуги редко бывают, – подумал Пузя. – Чаще бы люди улыбались и вспоминали детство, меньше бы всяких ссор было.

Так и шла Пузина жизнь. С маленькими радостями, небольшими огорчениями, но важными и серьёзными наблюдениями. Автобусик познавал мир, ему нравилось, что каждый день ему открывалось что-то новое. И вдруг случилась неприятность. Крак-крак, щёлкнуло где-то у Пузи внутри. Он уже не мог так быстро бегать и ловко прыгать. Друзья водителя говорили, что поломка ерундовая и ничего не стоит её исправить. Шофёр же сказал, что эта груда металлолома ему не нужна, его позвали на другое, более выгодное место, и машина там будет – зверь, а не этот смешной автобусик. Поставил Пузю между домами, чтобы глаза не мозолил, и забыл про него. А автобус заскучал. Огромный мир сжался до размеров крохотной полянки.