– Да что Вы, что Вы! У нас никогда таких вольностей никто бы себе не позволил, тем более, чтоб не разделить с товарищами внизу…

Старик был прав – я так ничего и не вспомнил, но уже прекрасно понимал, как в нынешних условиях непросто добыть нормальной еды, а уж чтобы оставить её часть, а не бережно собрать галетами или не закинуть остатки в кашу из крупы, например… Странно это было! Сделав знак проводнику присесть за ближайшим бугорком, я осторожно опустился на корточки и стал изучать тропинку, по которой мы приближались к убежищу. Сначала я ничего не мог разобрать в пыли и мусоре под ногами, но потом глаз зацепился за сильно вдавленную в землю обёртку от батончика – пока земля была влажной, кто-то с силой припечатал обёртку ботинком размера, эдак, сорок четвёртого, если не сорок пятого. Тут же нашлись и другие следы – куча отпечатков, один поверх другого, но иногда рисунки протекторов различались.

Впрочем, это мало чем мне могло помочь – условно, прошедшие тут, могли вынести всю обувь с одного, скажем, склада, поэтому и подсчёт разных отпечатков подошвы не был панацеей.

– Борис, – полушёпотом окликнул я спутника. – Глянь на банку и фантик! Скажи, у вас такие в убежищах могли быть?

– Могли, – уверенно отозвался тот. – Рядом торговый цент, его знатно привалило обломками, но в зоне разгрузки как раз стоял грузовик с бакалеей и, как раз-таки…

– Тогда скажи, где запасной выход из вашего убежища – нам нужно спешить.

Борис Аркадьевич непонимающе захлопал глазами:

– Не вижу связи между состоянием здоровья ребёнка и…

– Связь прямая, – оборвал его я. – Думаю, кто-то из ваших ходоков привёл за собой любителей халявы. Интрига тут только в том, где они разжились припасами – по дороги сюда, или в одном из ваших подвалов. Но следы ведут прямо по ходу нашего движения, так что подозреваю самое плохое.