Бабкина казачья кровь в отце говорила всегда. От природы сильный, статный, выносливый, точный и аккуратный, упертый и несгибаемый, за словом в карман никогда не лез и промахов никому не прощал.

Например, копаясь в гараже в двигателе отцовской копейки, а «Жигули», как известно тот еще конструктор был, Егор случайно, ронял гаечный ключ, и он насквозь пролетал капот и падал на пол. Еще ключ не звякнул об кафель, а Егор уже отпрыгивал от машины, потому что в голову прямиком летел отцовский кулак.

– У тебя что, в руках мухи е…утся? – прикрикивал он, – Живо поднимай, – уже спокойней говорил отец, и они, как ни в чем не бывало, продолжали работать.

Однажды Егор не увернулся. Не успел и получил кулаком в лоб. Отца аж перекосило. Егор думал, в лице он изменился от того, что, дескать, перегнул. Не стоит так жёстко обращаться с десятилетним мальчиком, который по собственному желанию предложил помощь и, пыхтя, откручивал клеммы с аккумулятора маленьким ключиком на десять. Отец выдержал паузу и засадил Егору еще раз. Он вмиг понял, что глаза отца выражали не сожаление, а самую натуральную ярость. Перекосило его от злости.

– Ты что, не работать толково, не увернуться? Настолько никчемный? – еле сдерживая маты спросил он почти побелевшими губами.

Крутоват был у Егора батя, но его такое суровое отношение к жизни и к людям приносило колоссальные результаты. Егор это видел и пользовался его достижениями каждый день, каждый час, каждую минуту. Семья богато жила, в доме всё было, отец был известным и уважаемым человеком, и детство у Егора без преувеличения было золотое. Отец для него создал такие условия, что он мог стать хоть академиком, хоть Олимпийским чемпионом. С ним занимались лучшие тренеры, лучшие преподаватели и педагоги, он ходил в лучшую школу в городе. При всей суровости, Егор всегда чувствовал заботу отца.

Когда у них дома по какому-нибудь поводу было застолье, отец всегда отчитывал своих друзей, которые не занимались детьми и пускали дела семейные на самотек. Особенно тех, у кого были сыновья.

– Да вы что, мужики, – говорил он, – Это девочек можно на маму оставить, платочки, чулочки, главное, чтобы дочки были здоровы и счастливы, а с парнем так не пройдет. Сын должен дальше тебя пойти, добиться большего, ошибок твоих не повторить, поэтому парнем надо заниматься, как только ходить начал.

И на самом деле, отец с Егором два раза в день за руку, медленными шажками проходил по два-три километра, когда погода позволяла. Егору еще двух лет не было, он ходить-то толком еще не мог, а отец мужественно терпел. Их прогулки порой занимали по два часа. Бабушка и мама естественно этого не одобряли, но он знал, что делал, – Парень спортом будет заниматься, поэтому не лезьте ни в свое дело.

Егор ни раз слышал, как отец, своим нерадивым друзьям, рассказывал про братьев Кеннеди: « Батя их, – всегда одинаково начинал он, – был бутлегер. Говоря проще, бандит, который поднялся и разбогател на сухом законе в Америке, однако детям он дал блестящее образование. Его сыновья учились в лучших школах, колледжах и университетах Америки и он лично следил за их успеваемостью, ну и спрашивал за промашки со всей строгостью бандита. Как результат, один сын стал Президентом Соединенных Штатов, второй, генеральным прокурором все тех же Соединенных Штатов».

Вот и из Егора отец растил человека.

– Главное, – говорил он, – Чтобы ты не потерялся в жизни, если не дай Бог, со мной что случиться. Ты должен выгрести и всего добиться. Сам.

Отец Егора был человеком незаурядным, с большими способностями и возможно чувствовал, а может и предвидел, что такой расклад возможен. Егор еще был совсем пацаном, а отец заболел и умер. Он всю жизнь ломил на износ, вот здоровья и хватило только на полжизни. Какое-то время семья еще была на плаву, благо был запас, а потом пришлось продавать машину, гараж, дачу… Было тяжело, но терпимо.