Саша засмеялся. Приколист этот Толян.

– Она год назад замуж вышла. И чего ей, скотине, не забеременеть. Плюс боров этот Качко: «Да, да, ресурсы нужны-перенужны».

– Вокруг одна ложь, – сказал Саша, – обманом взяла парня, у нее, когда она в бизнес к нам пришла, помнишь, какие сиськи были?

– Какие? – Толику нравилась эта тема.

– А никаких… Ей медведь в детстве хотел наступить на ухо, но промазал. И наступил на грудь.

Толик рассмеялся.

– Нет ни хера сисек, шаром покати… А сейчас? – продолжал Саша, – у нее практически третий размер… Это какой же отвратительный пуш-ап она носит! И компенсирует морально она это тем, что таких кренделей, как ты, закладывает. Королева сайта дабл-ю дабл-ю дабл-ю, сисек-точка-нет. Муж женился на том, чего нет, не было и не будет. Обманутый вкладчик. Как будет по-английски вата? Не помнишь?

– The yata… или нет – The WATA, – проникновенно выдохнул Фадеев.

– The wonder bra with a lot of WATA on the sukagirl. Заметно повеселело.

– Да… Как же в декрет отправить эту Нинку-щетинку… – настроение у Толика повышалось, – надо мужу позвонить… Типа алло, алло. Это Нинын муж? С работы звонят. Вы там собираетесь в декрет уходить? Женился – так давай, задвигай…

– А ты его видел? Я, по-моему, их видел в городе один раз… Мальчик-размазня… Он сам себе не задвинет, не то что кому-нибудь другому… Жертва передоза укропной воды…

Веселые, они зашли в буфет.

В буфете как всегда была очередь. От очереди отходили своего рода людские отростки. Была такая традиция – занимать очередь одному человеку, а остальные подходили потом. И стоя третьим или четвертым, ты мог стоять целый час, пропуская вперед людей. Традиция жутко не нравилась тем, кто стоял сзади, и яро поддерживалась теми, кто стоял впереди. Вот и сейчас приход Саши с Толяном ознаменовался недовольным, еле слышным, но слышным все-таки ропотом, – «Да сколько ж их на… достали вперед залезать… да сколько ж можно…»

Ресурсники уже были здесь. Вадик Лесной со своими напарниками Михой Максимовым и Валерой Корсуном, не стесняясь в выражениях, обсуждали недавний проигрыш городской футбольной команды. Стоящей впереди бухгалтерии и нервничающей сзади корпоративной братии волей-неволей приходилось слушать, какие наши футболисты пидоры и гандоны.

– Так, ну что у нас здесь? – обозначил свое присутствие Толик. Саша, молча, встал в конце отростка очереди, название которому «казначейство».

– Игнатьев, чего ты здесь стоишь? Я тебе очередь не занимала! – злющим взглядом в Саню впилась Анька Иртышева – казначейский специалист по банковским металлам.

Она сегодня занимала на всех очередь, и теперь, по-видимому, решила его выгнать. Это было не в первый и даже не во второй раз. Она лютой ненавистью ненавидела Игнатьева, больше, чем советские люди фашистов, чем кошки собак, чем мыши кошек. Ее ненависть была безгранична. Когда-то, много лет назад, между ними в банке был конфликт, никто уже не помнил, в чем он заключался. Но склочная по своей натуре Анька довела этот конфликт до абсурда. Везде и во всем она выступала против Игнатьева. Это был, наверное, своеобразный способ выделиться в толпе. По крайней мере, так это понимал Саша. Вот и сейчас она начинала представление. Все, впрочем, с удовольствием навострили уши.

– Ох и неравнодушна ты ко мне, Аня. Сразу заметила, что пришел. Может, хочешь чо? – Саша делал расслаблено-насмешливое лицо.

– В конец очереди становись! Для тебя не занимала! Иди в конец! – Иртышева заводилась.

– Как ты любишь это слово – «конец»! Тебе приятно его слышать? Приятно произносить? В конце концов, для женщины это логично. Подошла бы по-тихому, пригласила вечером к себе. Я бы подумал.