Помнится, жил в начале ХХ-го века шведский художник Цорн. Писал он картины ловко, размашисто. Приехал Цорн как-то в Москву и немало удивил москвичей своей фееричной техникой письма.

Попросил его один московский меценат написать портрет. Цорн согласился. Часу не прошло, портрет был готов. Смотрит меценат и диву даётся: эка мазисто да казисто вышел он на портрете. Присмотрелся повнимательнее – а пуговиц-то на кителе нет, не нарисованы. Спрашивает он Цорна: «Господин художник, а что ж вы мне пуговицы не нарисовали?». Тот хмурится и отвечает: «Пуговицы? На пуговицы зовите портного. Моё дело писать, а не пуговицы пришивать!» Так и сказал.

Исидор Валентинович размашисто стряхнул с кисти на сенсорную панель ноутбука начальную строфу сочинения:

«Антоний, сверкая латами, бросился на врага. Рыхлая масса вражеского войска, как косяк сардин, расступилась и, похрустывая доспехами, сомкнулась над его головой. В темноте Антоний ощущал только скольжение своего боевого меча и тёплое прикосновение рассечённой плоти. Соперники теснили друг друга к обрыву. Вдруг конь героя провалился в сардиновую топь, ища и не находя опоры. Антоний пошатнулся в седле. Вслед за роем вражеских тел он стал вместе с конём оседать в пропасть…»

– Ты же промокнешь! – услышал Исидор детский голосок. Голос звучал неподалёку и был обращён явно к нему.

Писатель оглянулся. Рядом никого не было, если не считать мелких капель дождя, летящих откуда-то сверху.

– И ноутбук твой испортится! Жалко же! – голос настоятельно требовал сосредоточиться на общении.

– Ты кто? – спросил Исидор, разглядывая дождик.

– Я? Как тебе сказать, я… Слушай, пойдём куда-нибудь под крышу. Ты промок, простудишься. И ноутбук твой тоже. Мне будет жалко потерять такого рассказчика.

– Так ты…

– Не спеши! Ты опять спешишь. Знаешь, однажды я говорил с одним очень торопливым человеком. Мы даже заспорили. Он всё твердил: «Смысл скорости в наибольшем познании!». А я ему отвечаю: «Предположим, ты пробежал сто метров, я за то же самое время прошёл всего два-три метра. Почему ты считаешь, что мне довелось увидеть и узнать меньше тебя?» – «Ну как же, – отвечает он, – ты же не видел то многое, что пробежал я!» – «Да, – отвечаю я, – не видел. Но и ты, пробегая, не заметил многое из того, что приметил я, идущий неспешно. И кто из нас узнал больше – это вопрос!». Он подумал-подумал и говорит: «Наверное, ты прав». И ушёл. А потом вдруг подбегает, хватает меня своими длинными ручищами и кричит в ухо: «Спасибо! Благодаря тебе я перестал думать только о количествах. Оказывается, количество – это не всё! Совсем не всё!..». И убежал. А ведь я хотел рассказать ему ещё много полезных вещей. Но он опять поторопился.

– Ты говоришь странно. По голосу тебе лет двенадцать, а рассуждаешь, как заправский мудрец!

– И ты спешишь. Для тебя двенадцать лет это что-то маленькое, как вспышка. Нет, цифра двенадцать – это много! Бог создал мир всего за неделю. Прикинь, сколько диалектики разместилось во мне за двенадцать лет!

– Кто же ты? – Исидор забыл про дождь и промокший компьютер.

Конец ознакомительного фрагмента.