Публика завозмущалась: богохульство! Как только язык не отсохнет?

– Да вот не отсохнет.– огрызался Лорик. – Он и дан человеку, чтобы перемалывать всякое непонятное. –

Бахвальство, однако, оказалось наказанным. На следующий день у Лерика, когда он пил минералку, лопнул бокал прямо во рту. Порезы нёба и языка были не глубокие, но не приятные. Недели три потом, Лорик говорил не чётко, словно олигофрен.

Вот и думай потом: кара ли? или случайность?

Раж всё-таки пригасил.

*

Лорик и другие работники санатория называли Антона не просто Тонги, а Тонги-Воробей. Не в честь известного киношного персонажа Джека, а потому, что фактурой он был малость неказист и действительно походил на взъерошенного воробышка. Внешность Тонги – бич судьбы, дамы не воспринимали его серьёзно, что, конечно же, тоже подталкивало к затворничеству.

Однако сейчас, под конец марафона дежурств, Тонги с удивлением констатировал, что полненькая санитарка Люба, подпольная кличка – Курица, вдруг стала к нему подкатывать. Перекинулись игривыми фразами, то, сё, и в итоге Курица заявила, не прочь поужинать с Тонги прямо на его территории.

– Слышала, что тебе приведение явилось? – Тонги смекнул, что это Лорик надоумил санитарку позаботиться о нём.

У Тонги и раньше завязывались знакомства с различными дамами, но в основном , мягко говоря, не симпатичными и потому, если что и случалось, то по-пьяни. Когда же трезвел, то, не медля, как он говорил, изгонял крокодила.

Иногда, вообще редко, обращался к профессионалкам. Однако такие приключения, хотя и нравились ему, но несли в себе приличные затраты – не потянуть.

Люба-Курица – тоже не фельдиперсовая, но «цеплялки» в ней присутствуют: родинка на щеке и круглая попа. В настоящей ситуации – чем не палочка-выручалочка для Тонги?

– Вот наведу марафет в своём гнёздышке, тогда и приглашу. –

На самом деле он не был уверен в своей мужской состоятельности. Ночное явления призрака Елен эрекцию отшибло напрочь.

*

Утром на третьи сутки Тонги приковылял в своё жилище. Это совсем не большой домик: где-то 7х7. По соседству – ещё три, примерно таких же. Коттеджей на этом склоне не строили. Горный закуток, где нет ровных площадок, назывался Кочевряжами. Кто уж так придумал – не ведомо, но народец местный и вправду перекососделанный: кто хромой, кто жирдяй… .

Бабушка Антона – тихая маленькая старушенция, жила незаметно и также незаметно ушла в мир иной. Недвижимость досталась внуку и он, освободившись, с радостью въехал сюда. На волнах гашишного прихода Воробей перекрасил всё, что можно в разные цвета: забор – в синий, стены дома – в красно-бордовый, окна и двери – в зелёный. Получилось не логично, но весело. В противовес окружающей серости.

Антона домик обычно всегда радовал своим видом, но сегодня показалось ему жутким: холодным и неуютным. Пришлось быстро, вдобавок к электроотоплению, растопить дровяную печь, находившуюся в большой комнате. Ещё были маленькие спальня и кухня. Тони достал из холодильника копчённый адыгейский сыр, открыл банку с солениями… Но есть сразу не стал. Налил в стакан грамм 150 водки и накатил не запивая. Сел в кресло у печи, включил негромко телевизор, начал закусывать, отрывая маленькие кусочки от принесённого свежего лаваша и добавляя остальное.

Стало теплее. И спокойнее. Усталость плюс алкоголь придавили. Тони отключился прямо в кресле у стола. Открылись все чакры, то есть появились желания и готовность их реализовать. Где это он? салон? массажный? гладят, массируют. Дальше, что? Сквозь закрытые веки просматривалась стоящую перед ним на коленях девушку. Неожиданно, совсем не в тему пахнуло холодком. К Тонги мгновенно вернулись все ощущения той кошмарной ночи – со всеми мурашками и замиранием дыхания – опять Елен!