– Эрнага была одной из тех, кто помог подложить бомбу, то есть прямой исполнительницей. И я не понимаю, почему сегодня тебя это так удивляет. Сколько раз ты с такими имел дело и по крайней мере с одной даже переспал – или с двумя? – У Тупры была очень хорошая память, прямо ходячий архив. – Рядом с женщинами люди чувствуют себя в большей безопасности, но мы‐то с тобой знаем, что их доброта – миф, или по большей части миф. Доброта как общее их свойство, хочу я сказать. А также то, что они менее жестоки. Возможно, многие женщины действительно от природы не очень жестоки, зато они легко поддаются внушению и не особенно сопротивляются ему, ну а потом пути назад уже нет. Следовало бы формировать армии из специально обученных женщин: они тверды и упорны, а приняв решение, будут идти напролом. Вспомни хотя бы тех, что получили в свои руки власть. Вспомни про нашу несчастную и обожаемую Мэгги. Вспомни Анну Паукер, которую в свое время в ее стране тоже называли Железной леди[16].

– Понятия не имею, кто такая Анна Паукер.

– Значит, тебе надо подучиться, вместо того чтобы чахнуть здесь, понапрасну теряя столько времени, иначе в конце концов превратишься в овощ. Для нашей работы надо знать все, по возможности все. А в первую очередь следует читать книги по истории, потому что история дает нам важнейшие уроки, рекомендации и четкие наставления для каждого отдельного случая. Надо лишь отыскать там этот свой случай – среди всего того, что когда‐то уже произошло.

Я уловил в его словах укор, словно все еще находился у него в подчинении, да к тому же на стадии обучения. Но Тупра быстро переменил тон, поскольку, хоть его и раздражал мой по‐детски нелепый отказ посмотреть на снимки, он все еще зависел от моего решения и знал, что ничего не добьется, если, в свою очередь, тоже станет меня злить. Он зажег новую сигарету и, еще не дожевав кусок картошки, уже цеплял очередной своим маленьким трезубцем.

– Жестокость токсична. Ненависть токсична. Вера токсична… Она в мгновение ока оборачивается фанатизмом… – Теперь тон у него был одновременно и напористый, и задумчивый. – Поэтому они таят в себе такую опасность, поэтому их так трудно остановить. Пока ты пытаешься разобраться, что да как, они распространяются со скоростью лесного пожара. И этому тоже нас учили в самом начале: надо уметь распознать первые же их признаки и сразу вырвать с корнем. Но в списке Редвуда было еще два пункта, а всего их там имелось пять… Погоди‐ка…

Редвуд был легендарным наставником в МИ-5 и МИ-6, преподавателем философии, через чьи руки прошло несколько поколений агентов, которых он приобщал к теории, но сейчас старик уже наверняка ушел на пенсию или умер. Что ж, сегодня и сам Тупра позабыл часть его урока.

– Безумие токсично. Глупость токсична, – подсказал я.

Этот список я помнил хорошо и слишком часто убеждался в его справедливости. Люди начинают во что‐то верить и на первых порах относятся к своей вере очень серьезно, а потом – и со священным трепетом. Они не ставят под сомнение ничего из того, на чем их вера держится, они словно тупеют и глупеют. Любое возражение доводит таких до бешенства, и, конечно, они никогда не позволят назвать свою веру глупой или опровергнуть то, что составляет весь смысл их жизни и наполняет ее собой. С этого момента начинает развиваться чисто защитная, иррациональная ненависть ко всем, кто не разделяет подобного фанатизма. А с теми, кто открыто дает ему бой, они жестоко расправляются. Обнаружив в себе еще только зачатки жестокости, начинают ее накапливать, распространять вокруг и уже не могут уняться. По словам Редвуда, есть некое противоядие, но его трудно применить в обстановке тотального помешательства.