В статье «Свенска Дагбладет» цитировались и слова психиатра, проводившего в 1970 году экспертизу и констатировавшего, что пациент страдал «ярко выраженным, конституционально обусловленным сексуальным расстройством по типу садистской педофилии».

Районный суд Фалуна признал Квика виновным в сексуальных домогательствах к мальчикам, после чего приговорил его к принудительному лечению. Через четыре года двадцатитрёхлетний Квик был признан здоровым и выписан из больницы.

«Имея на руках такие факты, можно констатировать, что выпускать его было, конечно, огромной ошибкой», – подытоживал свою статью Янне Матссон, заодно предвосхищая развитие событий в судебном слушании по делу Чарльза Зельмановица:

«Они выпустили бомбу, заряженную болью и подавленным отчаянием. Позже это отчаяние побудило Квика и его приятеля-гомосексуалиста отправиться в Питео, чтобы изнасиловать, убить и расчленить пятнадцатилетнего мальчика».

Газеты пестрели жуткими фактами из биографии Томаса Квика. Несмотря на это встреча с ним в суде Питео обернулась для, казалось бы, подготовленной публики настоящим шоком. Журналисты пытались превзойти друг друга в выражении ненависти и отвращения к монстру, представшему перед судом.

«Как можно быть таким жестоким?» – вопрошала «Экспрессен» после первого дня слушаний. Их собственный эксперт по делу Квика Пелле Тагессон писал:

«Когда знаешь ужасную правду о том, что Томас Квик делал со своими жертвами – и когда вдруг слышишь его глубокое, звериное рычание – остаётся лишь один вопрос: неужели это и впрямь человек?

Пожалуй, не было в шведской судебной практике историй страшнее, чем те, что звучали вчера в суде Питео.

Человек из Сэтера, Томас Квик, предстал перед судом по подозрению в совершении убийства Чарльза Зельмановица.

Он плакал – но не вызывал ни у кого жалости».

В «Афтонбладет» журналистка Черстин Вейгль писала, что действия Томаса Квика находятся «за гранью понимания». К счастью, тут же нашёлся «эксперт по вопросам памяти» Свен-Оке Кристиансон, способный объяснить то, чего не могли понять простые смертные.

«Не думаю, что обычные люди могут понять совершённые им поступки. Это непостижимо, и потому мы пытаемся подключить механизмы защиты», – пояснил он, прибавив, что вообще-то в действиях обвиняемого была некая «логика».

«Квик подвергался насилию со стороны отца с четырёхлетнего возраста. У него “украли” детство. Он не в силах выносить собственный страх и пробует перенести этот страх на кого-то другого, кто способен его принять. Квик находится во власти иллюзии, что, разрушив чужую жизнь, он восстановит свою собственную. Но облегчение может быть лишь кратковременным. А потом он вновь должен идти убивать».

После первого же дня судебных слушаний все сомнения относительно виновности Томаса Квика, казалось, исчезли:

«Этот мужчина – серийный убийца, педофил, некрофил, каннибал и садист. Он очень, очень болен», – писала «Афтонбладет».

Никого не оставило равнодушным видео, снятое в лесу в Питео, где Квик, душераздирающе плача и причитая, объяснял, как убил и расчленил Чарльза Зельмановица.

Черстин Вейгль продолжала:

«Лично я слышала все эти звуки, и у меня не осталось никаких сомнений. Его речь прерывиста, он говорит с надрывом, судорожно, будто бы его вот-вот стошнит. Да! Всё это должно быть правдой!

Квик сумел показать место, где были обнаружены части тела мальчика, – и это спустя семнадцать лет после совершения убийства. Он присел на камень, на котором когда-то осквернил и расчленил тело. Он в точности описал, что и где спрятал».

В судебном разбирательстве в Питео в ноябре 1994 года прокурор Кристер ван дер Кваст одержал лёгкую победу. Томаса Квика единогласно признали виновным в убийстве Чарльза Зельмановица.