Но тут заходит женщина в переднике и смотрит на меня. Моя спасительница. Готова ее расцеловать, но лишь улыбаюсь. Боже. Завтра щеки будут болеть от такой растяжки губ.

— Все готово для приготовления, — строго говорит и я тут же встаю.

— Приятного аппетита. Мне пора работать. Зай, я пойду, как закончишь, подойти ко мне. Хорошо?

— Да, малыш.

Малыш... Боже. Малыш? Я приподнимаю бровь и сдерживаю улыбку. Он тоже едва сдерживается. Видимо мое “Зай” тоже не по душе.

— Я помогу, — говорит Люся и встает со мной.

— Мы чуть позже присоединимся, — вставляет свое слово мама.

— Отличненько, — хлопаю по бедрам и мнусь. — Пошла в общем, — разворачиваюсь и вместе с Люсей иду за строгой женщиной. Она мне чем-то Шапокляк напоминает. Такой острый нос, тонкие губы. И костюм ее...

Как только мы скрываемся за дверью, заходим в кухню, то Люся берет меня за руку и смотрит так, будто хочет попросить о помощи.

— Если тебя держат тут в заложниках, то моргни, — шучу и улыбаюсь, эта картина меня веселит, а она реально пару раз моргает. — Что?

4. Глава 4

Глава 4

— Видела бы ты свое лицо, — говорит Люся и звонко начинает смеяться. Подхватывает под руку и ведет дальше. — Эти люди, конечно, снобы, слишком заносчивы, придирчивы. Но поверь, хорошие. Им не просто впустить кого-то в свою семью. Поэтому поначалу предстоит пройти жесткий такой прессинг.

— И ты тоже такой проходила? — мне не верилось, но что-то здравое было в ее словах.

И Люся отличалась от Миланы и Марии...

— Конечно. Милана вообще ревела, правда мне, кажется она не пара Макару. Ему нужна спокойная, милая, а не такая змея, — Люся говорит и даже не стесняется в выражениях. А вот за столом она, наоборот, молчала.

И как это расценить? С ними боится лишнего слова сказать, видит в них силу и сторонится давления, а рядом со мной расслаблена? Или просто считает простушкой?

— Я не знаю. Только познакомилась, — пожала плечами и у меня глаза на лоб лезут от увиденного.

На столе стоит все, что было по списку. Даже новый блендер, во мне просыпается азарт, и я подхожу ближе. Обожаю распаковку новенького инвентаря. Можно было и видео заснять. О...

— Ты мне поможешь?

— Если кого-то убить, то вначале нам нужно отключить все камеры в доме, — шепчет Люся и улыбается.

— Ты маньяк, — отмахиваюсь и достаю телефон. — Раз у меня нет с собой ничего, поснимай, пожалуйста, — разблокирую телефон и включаю камеру.

— Не вопрос. Я собак на выставку снимаю, они у меня первые места занимают, — гордо заявляет Люся, а у меня противоречивые чувства внутри.

— Это ты меня так с собачкой сравнила? Или просто рассказала о своем опыте?

— Ты, конечно, милая и пушистая, как померанский шпиц, но я просто констатировала факт. У меня есть опыт в топовых видео. Поэтому давай свой агрегат. Нет, — она крутит его и отдает обратно. — Я на свой сниму, а тебе отправлю видео. У меня камера лучше, тут еще есть сразу фишки для видео. Поэтому подумай о смене гаджета, в цифровую эпоху с таким телефоном уже не ходят.

И вроде она беззлобно говорит, а внутри все равно чувствую этот нравственный барьер. И не бедная, свой бизнес. Но рядом с этой семьей, я чувствую себя... слегка ущербной, не достойной.

Отворачиваюсь и закрываю глаза. Делаю глубокий вдох и выкидываю эти мысли из своей головы. Никогда так о себе не думала. И сейчас не буду.

— Готова? Поехали, — дает отмашку Люся и я улыбаюсь.

— Всем привет. Меня попросили приготовить тортик, для Илюши, которому исполнится завтра пять лет. А я не дома. Но есть выход из любой ситуации. Мне любезно предоставили всю эту роскошь для приготовления обожаемого всеми тортика с черной смородиной, — показываю ягоду и закатываю глаза.