– Нет, потому что я сегодня всё убрала. – Мама выразительно смотрит на папу. – В доме их больше не осталось.

– Мама права, Дилан, – соглашается папа, осознав свою ошибку. – Все пылевые клещи уже смыты в канализацию.

Дилан смотрит на маму прищурившись.

– А ты точно почистила мистера Снудлса?

– Да, и мистера Снудлса тоже, – отвечает мама. – А теперь ешь тако, а то остынет.

Он берет тако в руку, но не доносит его до рта.

– А что, если они вернутся?

– Думаю, я буду и дальше пылесосить. – Говоря это, мама смотрит прямо на меня.

Я знаю, что она не в восторге от этого. Постоянно пылесосить? Мама ненавидит пылесосить. Она всё время ноет по этому поводу.

Мама считает, что ей никто не помогает, но это неправда. Я видела, как папа вытирает посуду и выносит мусор. Всё, что от нее требуется, – пылесосить время от времени. Насколько это тяжело?

– А что с травой? – спрашиваю я. – Ты сказала, будто доктор Гупта считает, что у меня аллергия на траву.

– Как у тебя может быть аллергия на траву? – смеется Роун. – Это глупо!

– Это не глупо, – твердо говорит мама. – Если трава соприкоснется с кожей Эс Джей или она вдохнет пыльцу, возможно, это вызовет дерматит.

– Какую пыльцу? – спрашивает Роун с полным ртом тако.

– Пыльца берется от цветущих растений и деревьев. В воздухе содержатся споры. Таким образом растения размножаются, – говорит мама.

– И как мне избегать травы? – спрашиваю я. – Она везде!

Мама пожимает плечами.

– Думаю, не стоит на ней сидеть.

О-хре-неть. Теперь мне нельзя сидеть на ковре и на траве. Она вообще понимает, что половину времени в школе ты проводишь сидя на том или на другом? Что мне делать на физкультуре? Нам всегда говорят садиться на траву, пока учитель показывает новое упражнение. А если мне будут приносить пластиковые коврики, чтобы я на них сидела?

Пристрелите меня. Сейчас.

Моя жизнь кончена. Мне только что исполнилось тринадцать, и моя жизнь кончена. Я смотрю на папу.

– Пожалуйста, не заставляй меня делать это. Ну ты же знаешь, что такое школа. Дети просто звереют от такого.

– Мы не можем ставить под угрозу твое здоровье, Эс Джей, – говорит папа. – Было бы безответственно игнорировать советы доктора.

Я поворачиваюсь к маме.

– Ты не сделаешь этого!

Она мотает головой. Берет тако и запихивает его в рот, чтобы не пришлось спорить.

Да что с ними не так? Они что, не понимают?

Я встаю и отталкиваю стул. Он захватывает скатерть, тянет за собой, и все бутылки с крутящегося подноса разлетаются. Соус барбекю падает на пол.

– Ненавижу вас обоих!

Я хлопаю дверью и запираюсь в комнате. Слышу, как приглушенный мамин голос говорит что-то вроде «хорошо, всё прошло хорошо!».

Я включаю Spotify[17] и швыряю подушки с кровати. Неужели я это заслужила? Они видят только мою кожу! Только о ней и говорят! Всё это «не сиди на ковре и на траве» – очередной безумный план, который окажется бесполезным, как и все безумные планы до этого.

Я смотрю на мягкий ворсистый кремовый ковер. С тех пор как мы переехали, я всё время на нем сижу или даже лежу. Я там читаю, распластавшись с подушкой под головой. В Брокен-Хилл я устраивала на ковре вечеринки с пиццей и ночевками. И никогда после этого я не впадала в чесоточное безумие. Очевидно же, что это не делает моей коже хуже?!

Я решила, что они не смогут меня остановить. Я содрала с себя школьную юбку и села на ковер прямо в трусах, вытянув голые ноги и облокотившись на кровать. Видишь это, доктор Гупта? Скорее звони в Клуб анонимных сидельцев на ковре!

Смотрю на свои разодранные ноги. Экзема видна по большей части в складках за коленками и в верхней части бедер. Кожа там красная, покрытая коростой, с рельефными и пятнистыми буграми. При одном взгляде на нее мне хочется чесаться.