«Давай, Слон! Не дрейфь! Ты крут!..»

«Слон» (фамилия его была Жилейкин) покрывался краской, щеки его надувались… Какое-то время он молчал, справляясь с невероятным смущением, потом начинал бубнить.

«Непонятно! – хором верещали девицы. – Давай членораздельно!»

При слове «членораздельно» аудитория начинала хихикать. «Слон» посылал в аудиторию ненавидящий взгляд, комкал фразы, наконец садился, весь покрытый потом. Я, конечно, девиц сразу одергивала. Но отвечать для Жилейкина было сущим мучением, поэтому я часто давала ему письменные задания, с которыми он справлялся хорошо, можно сказать творчески: изучал учебники или информацию из Интернета и «пересказывал» ее потом своими словами. Иной «пересказ» было забавно читать…

В общем, Жилейкин вызывал у меня жалость. Но одновременно мне почему-то хотелось, чтобы он пересел от меня подальше. Взгляд у него был настораживающий: исподлобья, пристальный и какой-то вопросительный.

Как-то раз я даже к нему обратилась:

«Вы хотите меня о чем-то спросить?»

Он «уронил» свой нос, сверкнул маленькими глазками и буркнул:

«С чего… вы взяли?..»

«Вот неуклюжий человек! – подумала я тогда. – Либо недоумение вызывает у людей, либо насмешку».

И это была, пожалуй, единственная мысль относительно Жилейкина. Внимание он особенно не привлекал. Лишь вызывал странные ощущения, на которые я не очень обращала внимание. Этот поток у меня ассоциировался с Арнаутовой. Была там такая девица: маленькая, пучеглазенькая с большой головой и громким голосом, норовившая все время, как мне казалось, вывести меня из себя. Именно она больше всех дразнила «слона», как, впрочем, и многих других.

Во втором семестре занятия у меня заканчивались поздно. По этому поводу я не переживала, так как живу рядом с вузом. В тот вечер падал снег, был легкий морозец. Деревья в зимнем наряде придавали вечеру очарование. Фонари – таинственность… К моему подъезду можно подойти двумя путями. Один – долгий по асфальту, мимо других подъездов, другой – короткий, через двор, имеющий вид небольшого пустыря с детской горкой на краю. В дождь там грязно, летом – пыльно… А зимой народ протоптал узкую тропинку в снегу. По ней я и шла, вдыхая морозный воздух, находясь в лирическом настроении.

И тут неожиданно я услышала за спиной хруст снега. Сначала мне показалось, что причина этого – мои собственные шаги. Но, прислушавшись, поняла: за мной кто-то идет, причем буквально «дыша в затылок». Ощущение жуткое. Я ускорила ход, но преследователь не отставал. Продолжалось это несколько минут. Они мне показались вечностью. В результате у меня сдали нервы, я побежала. Сумка моя била меня по боку, я судорожно прижала ее к себе. Но это не помогло – в сумку кто-то вцепился… Я закричала, остановилась, резко обернулась… Передо мной, дыша перегаром, стоял плюгавенький оборванец, видимо бомж, который при виде моего испуганного лица скорчил зверскую рожу и еще сильнее вцепился в сумку. Я с силой ее рванула, он отпустил. Затем резко бросился на меня…

Рассказчица перевела дух и вдруг произнесла:

– И взлетел в воздух!!!

– На крыльях? – засмеялась Алиса и тут же пожалела, что пошутила. Лицо Ольги было очень серьезным.

Но ее не услышали… Начальница полностью погрузилась в свой рассказ.

– Изумлению моему не было предела: прямо на уровне моей груди болталась его голая нога, с которой слетело что-то вроде сапога… Затем бомж, словно на соревнованиях по фигурному катанию, проделав в воздухе пируэт, оказался в сугробе… И сразу помчался прочь, не оглядываясь… Рядом со мной стоял Жилейкин. Я была в шоке. Наконец студент, переминаясь с ноги на ногу, произнес: