В работе «О граде Божьем» Св. Августин представляет историю развития человечества как борьбу града земного и града небесного, попавшие в один из градов будут мучиться с сатаной, а попавшие в другой – царствовать с Богом. Испытанием для человека является неразделенность этих градов в обыденной жизни, что заставляет его беспрестанно оценивать действия на предмет их соответствия добру и злу. Бертран Рассел (1872–1970) сравнивает Св. Августина с Карлом Марксом, первый из которых приспособил библейский образец прошлой и грядущей истории к христианству, а второй – к социализму. Понятийному ряду Св. Августина соответствуют категории К. Маркса (через дефис): «избранный народ – пролетариат, церковь – коммунистическая партия, второе пришествие – революция, ад – наказание для капиталистов, тысячелетнее царство Христа – коммунистическое общество»[208]. Град земной, символом которого является государство, был создан грешником Каином, град небесный, церковная община, – праведником Авелем. Град земной, как порождение греховной природы человека, обречен на гибель, град небесный – на вечное царствование. Но и в граде земном есть государства, которые стремятся к миру, пусть даже ценой войн, победы в таких войнах – благо и дар Божий, а образцом града земного является христианское государство. Государства, лишенные справедливости, т. е. основанные на насилии, отступившие от церкви, Св. Августин сравнивает с разбойничьими шайками. В борьбе с ересью насильственное насаждение христианства возможно, ибо это есть зло во благо. Существование рабства есть божья кара за грехи, социальное неравенство – часть божественного замысла: «Кто сотворил тех и других? – Господь! Богатого – чтобы помочь бедному, бедного – чтобы испытать богатого»[209].

Признано, что естественно-правовые взгляды Св. Августина способствовали укреплению рабовладельческого христианского государства, управляемого при участии духовенства, а сам Августин преуспевает в публичной жизни своей эпохи, – «он епископ Гиппонский, религиозный и общественный деятель, находится в постоянном контакте со светскими властями. Последние со времен императора Константина оказывают Церкви неоценимую помощь в борьбе с еретиками и язычниками, Августин же находится в гуще этой борьбы»[210]. Выработанную им практику толкования духовных законов, обосновывающих монотеизм, захватнические войны, социальное неравенство, можно отнести к истокам доктрины толкования светских законов, обеспечивающих функционирование общества неравных.

Принципы разумности и рациональности были привнесены в теорию толкования Фомой Аквинским (Святой Фома, Аквинат, St. Thomas Aquinas, 1225–1274), который подчеркивал значение разума в природе человека, полагая, что разум – причина свободы (ratio causa libertatis). По его мнению, «нужно всегда исходить из рационального, ведь разум умеет всех примирить в своей универсальности. Потому в почву общих для всех истин можно имплантировать более сложный дискурс, теоретическое по характеру углубление. Полемизируя с евреями, можно опереться на Ветхий Завет. В схватке с еретиками можно апеллировать ко всей Библии. Но на что опереться в спорах с язычниками, как не на разум? Поэтому, будучи апологетом, не следует упускать из внимания то, что разум образует нашу сущностную характеристику: не пользоваться им, значит, не уважать его природных требований»[211].

Аквинат обосновывает единство четырех форм права: вечного, естественного, человеческого и божественного. Позитивное право создается человеком, законы которого (lex humana)