Два поворота налево, переход через проезжую часть узкой улочки с односторонним движением – и вот уже видны выкрашенные в серый цвет стальные двери, ведущие в хорошо знакомый подвал. Заметив, что навесного замка нет, Андраш приободрился – вероятно, ему посчастливилось застать Жолтана во время утренней тренировки.

Он спустился по бетонным ступеням в затхлое, освещаемое единственной лампочкой в картонном абажуре, помещение. Ударив в висевшую у входа боксёрскую грушу, мальчик приблизился к Эркелю. Тот как раз сидел на скамейке, оборудованной станком для штанги. После короткого обмена приветствиями он сделал очередной поход; Андраш страховал. Когда руки Жолтана задрожали, и он с натужным усилием, громко выдыхая, заканчивал последний в серии, шестой повтор, Андраш пропустил кончики пальцев под гриф, готовый в любой момент подсобить. Тем не менее, нужды в этом не возникло.

Эркель сел на лавке; могучая грудь его тяжело вздымалась. Пот мелкими капельками стекал по бычьей шее, огромные бицепсы перекатывались под намокшей футболкой, пока он размахивал и тряс руками, стремясь расслабиться. Андраш, поморщившись от запаха застарелого пота, буквально пропитавшего неотапливаемое помещение, вдруг подумал: вонь эта возникла и в результате его трудов. И, разумеется, Жолтана…

Усилием воли он вызвал злость, чтобы преодолеть гомосексуальное влечение – и даже несколько раз ударил, как его учили, по боксёрскому мешку. Получилось не очень – видимо, он не мог заставить себя чувствовать себя злость по отношению к Жолтану.

Жолтан теперь сменил станок: заложив между шеей и грифом поролон, он зашёл под штангу, установленную на уровне его плеч. Кряхтя, присел шесть раз, а потом медленно, позволив Андрашу помочь ему, установил снаряд, звякнувший при этом замками, на место.

– Буду как Арнольд! – проревел он и повернулся к Андрашу, сменив тон. – Ладно, что там с этой мразью, с Вильмошем?

– Крутит хвостом, – ответил Андраш. Сам он мысленно оценивал нагрузку Жолтана. Тот, очевидно, предпочёл сегодня круговую тренировку.

Жолтан широко улыбнулся:

– Будет ему под хвост!.. Разве что очень сильно любит девушку! А?

Они рассмеялись.

– Тётя Маргит его по чуть-чуть пилит, он уже созрел, – продолжил Жолтан. – Всего ты не увидишь и всей истории этого… студента не узнаешь. Но самое интересное я тебе покажу – как он елозит на коленях.

Эркель проехал тяжеленной пятернёй по макушке Андраша. Тот осклабился:

– Кишпешт – наш!

Из протокола допроса Юлии Колтаи, библиотекарши, 26 лет:

«Вопрос: Вы хорошо знакомы с Вильмошем Ковачем?

Ответ: Да, хорошо. То есть… нет, не очень…

Вопрос: Дайте более определённый ответ.

Ответ: Я имела в виду, что гораздо лучше прочих посетителей нашей библиотеки. Но, конечно, нет…[Пауза, Колтаи краснеет и опускает взгляд.]

Вопрос: Не настолько близко, как бы вам хотелось, да? Вы замужем? [Колтаи пребывает в видимом замешательстве; вскоре ей, однако, удаётся совладать с волнением, и она твёрдо, с вызовом, смотрит в глаза следователю.]

Ответ: Нет, не замужем. С Ковачем у нас ничего не было [Голос её дрожит, кажется, ещё чуть-чуть – и она расплачется].

Вопрос: Но Ковач был интересен вам? Опишите его.

Ответ: Пожалуй, Вильмош симпатичен – даже более того, его внешность можно смело назвать приятной. Он среднего роста, гармонично сложён, то есть, не отягощён ни жиром, ни мышцами, не костляв. Лицо – овальное, правильное; нос прямой, с широкими, но не портящими общего впечатления ноздрями. Глаза чёрные, как обсидиан, отчётливо контрастируют с очень бледной, нежной кожей. Лоб высокий, чуть выпуклый, что свидетельствует о высоких умственных способностях. Волосы чёрные, чуть вьющиеся; полагаю, ему не помешало бы постричься, впрочем, Вильмошу это даже идёт.