– Стаська, сын, а ты что думаешь?

Сводный брат в это время держал в руке чашку с чаем, и его реакцию я угадала по побелевшим от напряжения костяшкам пальцев, сдавивших хрупкий фаянс.

– Мне все равно.

Галина Юрьевна рассмеялась. С неожиданным раздражением, заставившим отца обернуться. Да, она куда лучше нас знала своего сына.

– Все равно? Что ж, посмотрим насколько, – только и сказала, и больше мы к этому разговору не возвращались.

– Матвеева, да не переживай ты! Ничего особо сложного от нас не требуется! Подумаешь – выйти, попрыгать, разогреть зрителей, прокричать речевку и разойтись по домам! Должны мы поддержать свою команду или нет? Это же чемпионат школы по баскетболу! Полуфинал года! Даже такая лентяйка, как я, это понимает! Где я и где физкультура, заметь – на разных полюсах планеты, а все равно согласилась участвовать!

– Лентяйка? Лучше прямо скажи, Кузнецова: «толстуха», – так будет честнее, – это сказала Динка Губенко, подкрашивая ресницы у окна за нашими спинами, и Дашка хищно ей улыбнулась.

– Да хоть пупс в квадрате, Диночка! Может, я воспитываю в душе любовь к прекрасному и себе ненаглядной. Кому не нравится, пусть подавится! Меньше всего я намерена переживать по поводу своей офигенной фигуры и твоего отравления черной завистью. Промой кишечник, говорят, помогает.

Мы стояли возле дверей большого школьного спортзала и ждали тренера. Сегодня я узнала, что через неделю в школе состоятся соревнования по баскетболу среди старших классов, и в традициях девчонок каждого класса поддержать спортивным танцем своих парней.

В нашем классе было тринадцать девчонок, но тренер попросил остаться после уроков семерых, в том числе и меня, и я очень переживала по этому поводу. Не представляя, чего ожидать от подобной тренировки.

– А мне нравится, – хохотнул Петька, подпирая стену плечом, и Дашка сконфуженно охнула, оборачиваясь к парню.

– Збруев, снова ты! А ну растворился в забвении, призрак! Достал уже!

Даже я успела привыкнуть к перепалке между этими двумя, которая повторялась ежедневно, поэтому не удивилась, когда Збруев обиженно нахмурился.

– Это ты, Белка, достала. Вообще-то, я капитан команды, если ты забыла.

– Вот и командуй командой! Нечего в чужие разговоры встревать!

– И командую!

– И командуй! Еще скажи, что это не ты виноват, что мы с Матвеевой торчим здесь, как два австралопитека на пляжной дискотеке!

– Ну, я.

– Так и знала, что это твоих рук дело! А я тут распинаюсь перед Настей! Ну, Збруев…

– Да чего ты завелась-то, Белка? – возмутился парень. – Общий же вопрос! Или мне одному надо?

Кажется, Петька обиделся всерьез, и Дашка, выдохнув, лишь махнула рукой.

– Да иди ты…

С нами стояла Аня Скворцова, высокая худенькая шатенка, с усыпанным веснушками лицом и курносым носом, и девушка, глядя, как я одергиваю на себе короткие шорты и длинную футболку, достав из сумки расческу, поднимаю волосы в высокий хвост на макушке, тихо заметила:

– А ведь Даша права, Матвеева. Все у вас получится. Это же не соревнования американских команд чирлидеров, подумаешь. Вот только Маринке Воропаевой вряд ли понравится, что ты с нами. Да и ее подружкам тоже. Даже не знаю, почему они тебя так не любят. Если что, просто не обращай на них внимания, хорошо? Тем более что у тебя есть Дашка. Уж она-то точно никому из них не по зубам!

Это была правда, и мы рассмеялись.

– Хорошо.

Это оказалось нетрудно – не обращать внимания. Я уже привыкла с косым взглядам симпатичной блондинки и смешкам за спиной. Она словно говорила мне: я знаю, какая ты на самом деле. Знаю, кто ты есть: жалкая бедная родственница в старом смешном пальто и бабушкином кардигане. Мне нечего было противопоставить этим насмешкам, кроме равнодушия, и я не позволяла невзлюбившей меня однокласснице пробить защитную маску.