Домой возвращаюсь через полтора часа.  

- А где Игнат? – Удивляется теть Лена.  

- С ребятами остался, - честно отвечаю, но не без нотки вранья. – У меня голова заболела, поэтому ушла раньше.  

- Ох, милая, - беспокойно качает голова мама. – Таблетку дать?  

- Пойду, лягу, - натягиваю улыбку на лицо и думаю, что, если бы была таблетка от бесконечной и ненавистной любви к Соболеву, я бы не отказалась от нее.  

- Ариш, - оглядываюсь у дверей в свою комнату. Теть Лена заглядывает в мои глаза, будто чувствует, что между мной и ее сыном промелькнула нехорошая молния. – Все в порядке? Ты только скажи, я Игнату уши надеру.   

- Все нормально, правда.  

Закрываю за собой дверь, и ложусь на кровать. Неправильно это. Когда я сказала «да», думала, что даю шанс себе жить дальше. Я, правда, пыталась. Брала сама за руку Игната, искренне смеялась над его шутками. Наряжалась перед зеркалом, делала закуски и предвкушала реакцию на свою стряпню. Но раз за разом натыкалась на какое-то сопротивление. Однако я откидывала плохие мысли. Это нормально. Люди привыкают друг к другу. Нужно немного времени.  

Холодные поцелуи, объятия, от которых не дрожит сердце. Почему-то Игнат никогда не мог смутить меня. Мы вместе ездили на озеро, ходили в сауну веселой компанией. И вокруг было только два чувства: либо скованность, либо желание спрятаться подальше. Сперва мне казалось, это смущение дает такой оттенок. Да, точно. Я думала, что смущаюсь. Поэтому тянулась к майке. Но сегодня, когда сердце подкинуло тухлую рыбу, все стало отчетливо на свои места.  

Так продолжаться дальше не может. Человеком не лечат раны. Ты должен залечить их сам. Игнат не достоин такого отношения. Он должен быть счастлив. Его родители должны радоваться за сына. Не со мной. Не я. Рядом должна быть другая.  

4.2 

Все воскресенье я провалялась дома. Богданов звонил, писал сообщения, но я не отвечала. Мне не хотелось с ним говорить. Ночью решила, что разорву эти обременяющие отношения. Но как сказать человеку, что все закончилось. Как выдержать его тяжелый взгляд. Для этого одного желания мало, нужно еще и силу воли в твердом кулаке.  

- Арин, - постучалась в обед мама в комнату. Я накинула на себя одеяло, пусть думает, что приболела. Меньше знает, лучше спит.  

- Заходи, - прохрипел мой голос. 

- Ну, ты как? А тебя не тошнит? – Родительница входит в комнату и усаживается на край кровати. Дотрагивается до моего, укрытого одеялом, тела.  

- Просто недомогание.  

- Уверена? Точно не тошнит?  

- Ма, - вскидываю удивленно бровь. К чему задавать один и тот же вопрос.  

- А что «ма»? Мало ли, вы же уже взрослые. Всякое возможно.  

- Мам! – Прикрикиваю на нее, вспыхивая так, словно меня опустили в кипящую воду. Откуда эти намеки только берутся в ее голове.  

- Игнат хороший мальчик, - махает она рукой и улыбается одобрительно. – Да и внуки — это хорошо. Будут миленькие в тебя, а в него умненькие.  

- Мам! – Толкаю ее, что она едва не падает с кровати. Смеяться начинает.  

- Пойдем, покормлю тебя, моя взрослая девочка.  

Стоит только маме выйти за порог, на телефон прилетает смс от Богданова. Спрашивает, все ли хорошо. Волнуется. Не было у нас с ним таких ссор, чтобы я не брала трубку или не желала говорить. Мы вообще за все время отношений от силы один или два раза повздорили. И то, мелочь какая-то была.  

Убираю сотовый под подушку, включаю беззвучный режим и ухожу на кухню. Там за столом сидит Лилька, а рядом бегает мама, активно наливая кипяток в кружку.  

- Эрик, просто достал! – Взывает сестра, и громко вздыхает.  

- Мне его жаль, - сажусь на табуретку и тянусь к блинчикам.