– Я, пожалуй, напишу одногруппнице, чтобы предупредила препода, – сказала я и стала набирать сообщение Лиле.
Лиль, меня Геннадьевна запрягла делать стенгазету. Скажи Птичкиной, что на паре меня не будет. Ни на этой, ни на следующей, скорее всего.
Ответ пришел почти сразу.
Ого, ты ещё и рисуешь? Ничего себе. Ну точно, зря сидишь на нашем экономфаке… Ладно, скажу.
Ага, я так хорошо рисую, что эта стенгазета людям в кошмарах сниться будет…
В двести первом кабинете нас уже ждали ватман и краски. Я внимательно изучила изображения, пытаясь понять, смогу ли как-то продолжить этот рисунок и не испортить всю концепцию. На ватмане были изображены домик, Дед Мороз и Снегурочка. А ещё кто-то, скорее всего, та самая Плужникова, сделала на листе разметки для текста. Он, уже распечатанный, также лежал на столе.
– Угу, текст вклеить нужно, а что ещё сделать? – задумчиво пробормотала я.
– Можно так оставить, – пожал плечами Егор.
– Нет, так как-то не очень… Много места ещё остается, неживая какая-то стенгазета.
– Вот и занимайся этим, – зевнув, парень устроился на стуле, – разбудишь, когда всё закончишь.
Я с возмущением посмотрела на него. Ну надо же. Помощник нашелся! Да уж, и на что мы с Лерой рассчитывали? Нет уж, ты, Егорушка, так просто не отделаешься.
– Геннадьевна сказала, что это совместная работа, – с нажимом произнесла я.
– Угу, – кивнул Любимов, – конечно, совместная. Ты рисуешь, я вешаю.
Я обиженно прикусила губу. Что за человек такой?! Ладно, что я ещё могу сделать… Придётся рисовать самой.
Я решила нарисовать на ватмане снеговика и новогоднюю ёлку с подарками. Самое простое, как мне показалось, дело. Вряд ли мои каракули смогут так сильно испортить стенгазету.
Начала я со снеговика. Казалось бы, это всего лишь три кружка разного размера. Что тут рисовать? Но как только кисточка коснулась бумаги, у меня всё поплыло. Краска размазывалась, круги не получались круглыми. Я сосредоточенно пыхтела над работой. Вскоре Любимову, видимо, стало скучно, и он решил посмотреть поближе на мои художества.
– Да, видимо, рисовать ты и правда не умеешь, – покачал головой он.
– Лучше бы помог, – фыркнула я.
– Давай кисточку, – вальяжно протянул руку Егор. – Буду спасать ситуацию.
– Держи, – я искренне хотела доделать стенгазету, ничего сильно не испортив, поэтому и правда надеялась, что Любимову удастся всё исправить.
Однако оказалось, что он рисует ещё хуже, чем я. Вот так попали…
– И что же делать? – растерялась я.
– Слушай, ты так всё близко к сердцу принимаешь, – удивился Егор, – побледнела вся. Ничего страшного, сейчас что-нибудь придумаем.
Я пристально посмотрела на парня. Он что, только что попытался меня успокоить?
– Чего так смотришь? Я, конечно, не художник, но когда-то у нас в школе были уроки ИЗО.
– И что у тебя было по ним?
– Пятёрки.
– Ну давай, отличник, рисуй, – улыбнулась я.
– У тебя есть простой карандаш? Давай сначала нарисуем им круги, а потом будем обводить уже красками.
– Карандаш-то есть, а что делать с этими голубыми кружками? – Я ткнула пальцем в нашего снеговика.
– Будем рисовать поверх него, что ещё делать?
Обводить оказалось проще, чем рисовать с нуля. Нам удалось исправить снеговика и даже нарисовать таким же способом ёлку. Пока краска высыхала, я вклеила текст на разметку.
– Так, давай украсим эту ёлку и повесим стенгазету, – сказал Егор.
Я не смогла сдержать улыбку. Во время работы надменность парня куда-то улетучилась, и сейчас он вёл себя как нормальный человек. Даже приятно было делать с ним стенгазету. Но конечно, об этом я ему даже под пытками не призналась бы.