Хотя Алёна упрямо верила, что когда-нибудь это изменится, стоит только вырасти ещё немного, повзрослеть, дождаться момента, когда разница в возрасте перестанет казаться критичной. Ну реально же ‒ подумаешь, всего какие-то четыре года. После двадцати они вообще перестанут иметь значение. Наверное.

Да и тогда они казались уже не настолько важны. Ей четырнадцать, ему восемнадцать. И ведь она далеко не наивная простушка, с головой у неё всё в порядке, мысли в ней достаточно умные и на любые темы, да и с внешностью ‒ очень даже. Может, личико ещё и детское, зато фигура, как надо, а грудь вообще уже второго размера, хотя сама по себе Алёна худенькая и стройная. И в школе мальчики постарше давно уже поглядывали на неё с интересом, и некоторые из них ей вполне даже нравились, но всё равно ‒ никто не дотягивал до Глеба.

В тот день мама отправила её в магазин, потому что, готовя ужин, внезапно выяснила, что дома в наличии только надкусанная горбушка ржаного и подсохший ломтик батона. И если вечером они вполне обошлись бы и этим, то наутро хлеб непременно нужен ‒ для бутербродов. Алёна, не забыв выразить праведное возмущение ‒ тащиться куда-то на самом деле не хотелось ‒ всё-таки отправилась за покупками и уже на обратном пути столкнулась с Глебом.

Ничего удивительного, кстати. Он тоже шёл домой, и, естественно, путь у них оказался общим. Конечно, почти всегда можно идти разными дорогами к одной цели, но не в данном же случае.

А ещё Алёне показалось, что вот эта их встреча, даже несмотря на всю свою предсказуемость и обычность, не случайна. И кто его знает, почему? Наверное, потому что очень хотелось так считать.

‒ О, Лёлька, привет! ‒ первым окликнул её Глеб, и это тоже показалась по-особому значимым. ‒ По хозяйству припахали?

‒ Ага, ‒ подтвердила Алёна, взмахнула пакетом.

Но зачем им разговаривать о такой ерунде? Особенно после того, как возникли мысли про ту самую необычную важность происходящего. А вдруг это судьба посылает Алёне сигналы? Намекает, что пора уже сделать решающий шаг или хотя бы выяснить, что и правда уже пора. Но даже если нет, и всё действительно только кажется, почему бы не попробовать?

Если всего лишь надеяться и ждать, не предпринимая никаких действий, так ничего никогда и не произойдёт. Вот только ‒ что бы такое сказать?

‒ Глеб!

‒ А?

‒ Научишь меня целоваться?

4. 3

(прошлое)

‒ А! ‒ Глеб даже на мгновение застыл на месте, потом со взрослыми назидательными интонациями поинтересовался: ‒ Не рано тебе?

Алёна возмущённо насупилась.

‒ Мне, между прочим, совсем скоро уже пятнадцать.

‒ И что? ‒ не проникся Глеб.

‒ Да у нас в классе почти все девчонки с мальчиками встречаются, ‒ со значением заявила Алёна. ‒ А некоторые даже…

С ним легко разговаривалось и о таком. Без подробностей, конечно.

‒ А тебе это зачем? ‒ Глеб хмыкнул с осуждением. ‒ В пятнадцать. Сначала с одним, потом с другим, потом со всеми сразу и по кругу? Вот от кого-кого, а от тебя такой глупости не ожидал.

‒ Да ты же сам всё додумал! ‒ возмутилась Алёна, насупилась ещё сильнее, обиженно скривила уголок рта. ‒ Я и не собиралась. Я же просто про целоваться. Это, что, тоже противопоказанно и никогда в жизни не пригодится? ‒ Она сердито глянула на Глеба, пробурчала: ‒ Как будто сам в пятнадцать ни разу не целовался. До шестнадцати ждал? Или вообще до восемнадцати?

Глеб рассмеялся.

‒ Не ждал.

Алёна вскинулась, воскликнула с нарочитым пониманием:

‒ Но ты же парень ‒ да? А это совсем другое. И целовался ты исключительно со взрослыми тётями, которым уже можно.

Глеб опять рассмеялся, протянул умильно, снова показательно по-взрослому: