Прыгаю в тачку и стартую без прогрева. Она, конечно, спасибо не скажет, но мне время терять нельзя. Еду, правда, с черепашьей скоростью, потому что насиловать движок не хочу, но это только первые пару минут. Дальше — лечу к дому Карины, штрафов насобираю нормально, придется еще пару дней таксовать, чтобы расплатиться за все.

Игнорирую вызовы от Денчика, тот наверняка очнулся в квартире очередной красотки и думает, как свалить, потому что второй раз с одной и той же в его правила не входит. Поспать после марафона — нормально, жаркое утро — уже перебор. Друг сдается и пишет сообщение, желает удачи, напоминает, что его плечо готово для моих рыданий, я закатываю глаза. Он вечно ржет надо мной, но предложением его я не воспользуюсь. Мне не крепкое мужское нужно, а грудь нежная женская. И правда, которую заноза одна говорить не хочет.

Паркуюсь недалеко от шлагбаума, закрытый двор — у подъезда не тормознешь. Так что бежать придется быстро. Барабаню пальцами по панели в такт песне. Сохраняю в избранное, потом на полную включу и погоняю под нее по городу. А пока сосредотачиваюсь на доме. И как тут уследить? Несколько подъездов и ноль идей, в каком Карина живет. Она вообще, может, дома будет целый день сидеть. Или, если все же не соврала, с мужем выйти прогуляться. И что я тогда делать буду? Смотреть, как с другим за ручку идет? Тошно становится от одних мыслей, потому что они осязаемые слишком.

Выхожу из машины и достаю сигареты. Срочно надо нервы успокоить, они натягиваются струнами, играть можно. У Карины получается, какая-то болезненная мелодия выходит, на разрыв. Затягиваюсь, Марат завтра прибьет за сорванную дыхалку. Еще взвешивание будет, так что и от тренера получу за плюс на весах. Придется больше работать, чтобы в новой категории призовые брать. Я и не против, на самом деле, просто пока на пик выйду, огребу порядочно. В самбо никто особо не жалеет, там конкуренция приличная, и все хотят наверху быть.

Докуриваю и пристраиваю бычок в ближайшей урне. Осматриваюсь и вижу, как едва не навстречу мне идет Карина. И меня прошибает насквозь, даже ругаться не хочется и выяснять, какого хрена меня использовала. Тело напрягается, кровь курсирует по венам быстрее, а улыбка от одного уха до другого растягивается. Красивая, зараза. Шарф к груди прижимает и что-то под нос себе бормочет. Замерзла, видимо. Еще и по сторонам не смотрит, а впереди лед. Несусь к ней, чтобы подстраховать если что. Но она будто чувствует мое приближение — голову вскидывает и, поняв, кто перед ней, отшатывается испуганно.

Нога ее скользит, я хватаю Карину за воротник, не давая упасть. К себе прижимаю резко и талию перехватываю, чтобы не вырвалась. Волосы ее сладко пахнут, нос щекочут, и я улыбаюсь, потому что на душе тепло становится. Ну какой там муж? Нахрен его, даже если есть.

— Привет, — отстраняюсь немного, но руки не убираю. Карина трясется, я одной рукой ее щеки касаюсь, но красота моя резко отворачивается, как от огня. — Испугалась?

— Очень, — кивает и все к шарфу своему тянется, но я не отпускаю, пока не слышу жалобный писк. Я что, так сильно сжал, что она не может вдохнуть? Вроде же еле держу. — Тим, Тим, малыш мой, — шепчет, а мне башку сносит. Ласково так слова ее звучат, в упор стреляет ими, но мне плевать. Я теперь такое каждый день слышать хочу, даже малышом быть готов. — Все хорошо, не бойся.

Так, а это совсем непонятно.

Перевожу удивленный взгляд на красотку и застываю. Карине до меня дела совсем нет. Она уже в макушку какого-то черного зверька целует, моську которого из шарфа откопала. Котенок. А я уже нафантазировал и поплыл. Мда, и ведь хорошо уже стало, приятно. А оказывается, малыш Тим — это и близко не я. Логично, что не мне такая симпатия адресована. Я же в ее глазах так, случайный секс. А тут кошак. Я ему не конкурент, это факт известный, девчонки всегда тех, кого сильнее жаль, выбирают, так что мелкому на четырех лапах я проиграл. Только почему без переноски тащит?