– Каких условий? – спросила я, и мой взгляд упал на телефон, который я всё ещё сжимала в руке.

Я попыталась как бы невзначай переложить его в другую руку и спрятать за себя, чтобы набрать на панели быстрого вызова Стасю. Она девушка сообразительная, да и я громко произнесу что-нибудь, что подскажет подруге: я в беде, звони в полицию.

Но, видно, такие дела удаются только в кино. Амбал, сидевший справа от меня, наклонился и мягко забрал телефон, обдав запахом сигарет, смешанных с дорогим парфюмом, чтобы тут же передать мой ещё новый аппарат мажору. Дмитриеву Ярославу. Имя и фамилию я запомнила, только вряд ли они настоящие.

– Я верну. Потом, – хмыкнул мажор и, повертев мою трубку в руках, положил в бардачок и так громко захлопнул его, что я вздрогнула.

Последняя и единственная ниточка связи с внешним миром оборвалась, а я, скрестив руки на груди, отодвинулась к окну и принялась разглядывать проносящиеся мимо урбанистические пейзажи.

– А повежливее пригласить было нельзя? – спросила я, отметив про себя, что мы движемся к центру.

Поехали Кутузовский проспект, движемся к Краснопресненской набережной. И, как назло, нет приличной пробки, в которой можно застрять на пару часов! Может, выпал бы шанс обратить на себя внимание людей из соседних машин? Хотя, не факт. За тонированными стёклами джипа ничего не видно!

– Приглашали, но вы, как я понимаю, не привыкли к цивилизованному общению. Телефон взять, открыть дверь квартиры и выслушать, – язвительность в голосе мажора граничила с грубостью и несдержанностью. Он спрятал свой телефон в карман джинс и сердито забарабанил по колену. – Пока ты строишь из себя недотрогу, мы все можем лишиться наследства!

А вот это уже любопытнее! Я оторвала взгляд от окна и всем видом показала, что внимательно слушаю. То, что передо мной не маньяк и не псих стало очевидным, они не способны придумать на ходу такую историю. Наследство, в которое надо вступить всем вместе, иначе не достанется никому. Да ещё есть ряд условий!

– Каких?

– Я не поверенный и пересказывать не буду. Разные условия для каждого из нас, – мажор всё больше раздражался.

Сжатые губы, беспокойные суетливые движения, то и дело поглядывал на часы, будто хотел поторопить минуты – мой похититель нервничал, и его состояние передалось и мне.

Усопший явно был большим оригиналом! Или ненавидел своих наследников настолько, что сделал всё, чтобы вожделенный кусок пирога им не достался. Наверное, родственники заслужили подобное отношение.

Думать о погибшем как об отце я отказывалась. Последнему я не могла симпатизировать ни при каких обстоятельствах!

– Куда мы едем, можете хотя бы сказать? – спросила я после небольшой паузы, заметив, что машина свернула к Деловому центру.

Я раньше не была в Москва-сити, причин не было, да и чувствовала себя среди этих закрученных небоскрёбов неуютно. Муравей в царстве великанов, которые только и норовят, что наступить на него.

– Почти приехали, – с тяжёлым вздохом отозвался Ярослав Дмитриев. – Вы так и не спросили об отце? Неинтересно, как он умер?

– Полагаю, в окружении заботливых родственников, – ощетинилась я.– В отличие от моей матери, которой не надо было думать, кому завещать своё небольшое имущество. Квартирку на окраине Саратова и меня в придачу.

Я разошлась не на шутку, на мгновение забыв о том, с кем разговариваю и где нахожусь, а когда вспомнила, закусила нижнюю губу до лёгкой боли. Чтобы не дать волю чувствам. Не расплакаться. Воспоминания о маме всегда были болезненными. Хотя с момента её гибели прошло тринадцать лет!

Зато мой похититель надолго замолчал, а когда машина миновала шлагбаум, тихо произнёс: