Но я слишком хорошо её знал. Чует ведь, зачем звоню.

– Ты добиваешься, чтобы я бросил Вику и женился на этой Герде? – спросил я в лоб. Играть в женские игры не для меня. – Этого не будет.

– Да мне всё равно, – обиженно хмыкнула мама. – А Вика твоя сама хотела узнать подробности, ещё и прикрылась заботой о моём здоровье. Лицемерная она, помяни моё слово.

Бог знает почему, но Вика маме никогда не нравилась.

– Мы договаривались, что ты не лезешь в мою личную жизнь. Вот и не стоит опять начинать.

Я говорил жёстко, но иногда маму приходилось осаживать, иначе она могла забыться. И тогда – хоть святых выноси, как говорила покойная бабушка!

– Да я и не лезу, – фыркнула мама, но пошла на попятный, сменив менторский тон на заискивающий. – Липучка твоя Вика. Но раз тебе нравятся такие, что ж, моё дело – сторона.

– Вот именно, мама, вот именно. Спокойной ночи!

Я отключился, чтобы не слышать довольного хмыканья.

Мама своё дело сделала: нагадила Вике и, вероятно, отравила ей всю радость от завтрашнего вечера.

Впрочем, моей будущей жене надо учиться ладить со свекровью. Я не собираюсь разгребать жалобы на собственную мать. Зная её, маман никогда не позволит себе неуважения к моему выбору, но и жене придётся ладить со свекровью.

Холодной войны я не потерплю. В противном случае уеду с семьёй в Питер, хотя бы на время. Мать это знает и боится, поэтому будет соблюдать с невесткой вежливый нейтралитет. Даже в моё отсутствие.

 Сон окончательно пропал. Я крутился в постели, чертыхаясь и обвиняя во всём снежную девочку. Явилась же эта Герд на мою голову из своего Саратова! Ничего, справлюсь, я ей не Кай, растопить сердце мне не удастся. Только не ей!

Работа психологом только кажется людям лёгкой. Сиди и выслушивай чужие проблемы, стараясь не потонуть в них, а даже помочь страдающему увидеть в ситуации и светлые стороны. Хотя порой сделать это очень непросто.

Сегодня в кризисном центре у меня была особая пациентка. Вернее, вполне обычная, но её проблемы странным образом перекликались с моими переживаниями.

Девушка не могла забеременеть, но волновало её совсем не это, а возможность потерять богатого любовника.

Клиентка сидела передо мной, покусывая губы, и чем-то напоминала Анастасию Дмитриеву. Длинные гладкие волосы, забранные в высокий хвост, наращённые ресницы и тени под глазами, которые и тоналкой не скрыть.

Роднил их с женой моего отца потерянный взгляд, только если у Насти он был растерянно-удивлённый, то у клиентки, назвавшейся Светланой, в светло-серых глазах иногда светилась надежда. И моя задача – не дать ей погаснуть.

– Я не знаю, как буду жить, если Боря меня оставит, – говорила она, делая глоток зелёного чая.

Девушка была одета довольно скромно и со вкусом. Никаких дорогих побрякушек или вызывающих нарядов, она производила впечатления умной и верной спутницы состоятельного господина.

– Дело не в его деньгах, – продолжила она, избегая зрительного контакта. Сейчас ей было неважно, кто сидит напротив, делая пометки в планшете, скорее она хотела выговориться и понять, что будет, если её страхи воплотятся в жизнь. – Просто я привыкла к нему, полюбила, что ли. Боря у меня такой заботливый, редко голос повышает, даже настоял, чтобы я занялась рисованием. Я с детства посещала кружки при ДК, говорили, даже талант есть. Небольшой. А потом мама сказала, что рисованием себя и детей не прокормишь, и  я поступила на экономический.

Стандартная история. В каком-то смысле мне повезло, если можно так выразиться: моя мама при всём желании не могла отговорить меня от выбранной стези. Её уже не было в живых, а тётка, хоть и любила меня по-своему, но не лезла в душу.