Я вернула взгляд обратно, на происходящее в этот момент со мной. Побитый чел все еще валяется у моих ног… Он что, смеется? Кэт орет на меня или… мне? А трек уже подходит к концу, звучит сухой бит. Смутное волнение, захватившее массы, провоцирует всеобщее передвижение, которое грозит перерасти в массовую давку и начинает казаться опасным.

– Валим! – доносится наконец до меня громкий призыв подруги, а ее рука, настойчиво тянущая меня в самое сердце сбивающейся у выхода массы из человеческих тел, только подтверждает услышанное.

Растерянно я снова оборачиваюсь на пострадавшего, обмякшего у моих ног мгновенье назад. Неведомым образом он успел ускользнуть. Ну конечно! Очередной удар и причина для замешательства. Музыка стучит по мозгам, люди орут и ведут себя как стадо глупых овец, на которых напал неведомый хищник. Кэт тащит меня и чудовищно раздражена моим упорством и нежеланием покидать вечеринку.

«Просто оставайся здесь. Ты все делаешь верно…» – звучит шепот в моей голове. Я озираюсь и успеваю заметить тонущий в гуще суетящихся тел знакомый мне силуэт.

– Кэт, сто-ой!!! – ору подруге. – Слышишь? Посмотри туда! Там мясо! Стой! Давай просто выждем. Здесь явно безопасней.

Музыка затихает на последней моей фразе, которая пронзает наступившую вдруг относительную тишину. Относительную потому, что теперь слышны крики паники, страха и боли людей. Крепко прижавшиеся друг к другу «Рапунцель» с «гномом» оборачиваются на меня. По их испуганным взглядам я понимаю, что они разделяют мой выбор.

Отсюда происходящее выглядит совершенно кошмарно: те, кто начали первыми отходить от сцены, стали наступать на позади стоящих. Так, словно снежный ком по мягкому снегу, толпа шаг за шагом захватывает каждого на танцполе, не оставляя никому шанса остаться в стороне. И вот уже гигантский ком прикатывается к одной, неспособной выпустить всех разом двери, и разваливается, раня при этом в себя втянутых. Что подтверждают доносящиеся оттуда до нас крики.

Вырвавшийся из динамиков мужской уверенно-спокойный голос, призвавший всех прекратить губительную панику и следовать рекомендациям, которые сиюминутно же и будут даны, прозвучал, на мой взгляд, несколько запоздало… а то и совсем поздно, но эффект произвел необходимый. Паникующие послушно замерли на местах и дальше, словно под дудочку, действовали точно по предписанию диктора. Который, прежде чем отпустить всех на волю, успокаивающе и настойчиво рекомендовал абсолютному большинству отступить от двери обратно в зал. В каждой фразе своей он напоминал о необходимости действовать слаженно и ни в коем случае не пытаться проскочить мимо остальных, предостерегая, что такое действие может стать причиной новой вспышки хаотичного движения и негативных для всех последствий.

Очевидно, уже ощутившие на себе такую возможность люди покорно выполняли указания и расходились ровно так, как их с ловкостью и вели.

И когда толпа как-никак расступилась, а мои опасения заметить в ней кого-то, кто, потеряв в этой давке равновесие, упал и, соответственно, пострадал сильнее остальных, к счастью, не оправдались, я смогла хоть немного расслабиться.

Еще через бесконечно долго длившийся час, в течение которого мы наблюдали за спасательной операцией со стороны и при этом находились в ее эпицентре, нам наконец удалось выбраться из этой кошмарной передряги.

Мы вышли на улицу и первым делом буквально выдохнули физически все накопившееся напряжение. И, уже глубоко втягивая приятный холодный воздух, насыщенный кислородом, переглянулись и осмотрелись.

Теперь, в отличие от момента, когда мы приехали, на парковке сплошь и рядом автомобили: гражданские – посетителей, полицейские, автобусы ОМОН и кареты скорой помощи; повсюду снуют люди разных мастей, каждый занят чем-то своим. В воздухе чувствуется тяжелая изнуренность. Уставшим выглядит практически каждый, будь то пострадавший участник рейва или сотрудник спецслужб под конец смены.