Поднявшись вслед за сопровождающим на второй этаж, Назгул незаметно осмотрелся. Дом, похоже, старый, как бы не девятнадцатого века постройки. Никаких украшений, сугубо деловой стиль.

– Вас ждут в этом кабинете, мистер Солнцефф, – сопровождающий указал на резную двустворчатую дверь.

– Благодарю, – кивнул Назгул, толкнул дверь и вошел.

Кабинет оказался обставлен в староанглийском стиле, загроможден старинными книжными полками, у окна – монументальный стол с гнутыми ножками. За этим столом сидел светловолосый человек средних лет в сером костюме и темных очках. Заметив гостя, он встал.

– Мистер Солнцефф?

– Да.

– Добрый день, – вежливо кивнул хозяин кабинета. – Я – Джереми Халед, куратор данного расследования. Рад познакомиться с русским коллегой.

– Здравствуйте. – Назгул привычно подавил в себе отвращение от холодной безразличной улыбки американца, он подобных личностей немало встречал в России и очень не любил.

– Садитесь.

Прокурор подошел к столу и сел напротив Халеда. Тот некоторое время молча изучал гостя, затем негромко произнес:

– Насколько я знаю, вы уже встречались в России с ясноглазыми. Хочу узнать ваше впечатление о них.

– Они настораживают, – осторожно ответил Назгул, осознав, что придется играть на грани фола, а поэтому сообщать то, что они уже и так знают, но ни в коем случае не больше. – Очень странные дети, словно и не дети вовсе.

– Я бы сказал больше, не люди, – заметил Халед.

«Перед тобой тоже сидит не человек, только ты этого не знаешь, – мысленно усмехнулся Назгул. – Желательно, чтобы и не узнал».

– Ну я не стал бы делать столь серьезных выводов, – возразил он. – Поскольку биологически они – люди, то и психологически, думаю, тоже. Просто очень странные люди. За свою карьеру я сталкивался с множеством странных людей, порой куда более странных, чем ясноглазые.

– Если бы это были взрослые люди, я бы с вами согласился, сумасшедших хватает, – отрицательно покачал головой Халед. – Однако, это дети, а человеческие дети не могут вести себя таким образом. Лучшие психологи нашего ведомства теряются, пытаясь понять их мотивацию.

Он снова ненадолго замолчал, после чего достал из ящика и положил на стол очень тонкий планшетник без единой надписи на нем. Какая фирма произвела этот мини-компьютер, было непонятно.

– Возьмите. – Голос американца звучал все так же ровно. – Здесь материалы, необходимые вам для расследования. В том числе и отчеты психологов. Когда мы закончим разговор, ознакомьтесь, не выходя из здания. В шестнадцать часов общее совещание с участием израильтян, новозеландцев и саудитов.

– Саудитов? – делано удивился Назгул.

– Да, – подтвердил Халед. – Зараза распространяется. Еще одна группа ясноглазых обнаружена в Саудовской Аравии. Информация о них вызвала большую обеспокоенность у королевской семьи. С их стороны расследование курирует принц Фейсал.

– Больше нигде не удалось их обнаружить?

– На подозрении Парагвай, но пока только на подозрении. Я отправил туда наших людей, но отчета еще не получил.

– Мне кажется, нужно задействовать медиков, чтобы понять, каким образом происходит заражение, – задумчиво пожевал губами Назгул. – Смотрите сами: в школе, где я побывал, вначале появилось двое ясноглазых. Не прошло и года, как таковыми стали все дети класса. По одному, по двое, по трое. Почему это происходило, как это происходило? Ответов нет, по крайней мере, у меня.

– Да ничего эти высоколобые умники не обнаружили, – сквозь зубы процедил Халед. – Тысячи предположений, ни одно из которых невозможно проверить. Единственным твердо установленным фактом является идеальное здоровье ясноглазых, даже тех, кто ранее был болен. Например, Виктор Соймерс имел врожденный порок сердца. Сейчас порока сердца у него нет. Врачи утверждают, что это невозможно, но факт остается фактом. Я уже не говорю об их нечеловеческой регенерации.