Берни улыбнулся:

– Носят, причем очень дорогую. Тебе нужно как-нибудь приехать ко мне и увидеть самой. Вот, например, на открытие магазина.

Рут Файн посмотрела на него так, словно он пригласил их на похороны:

– Возможно. Когда это будет?

– В июне.

Берни знал, что на это время у них нет никаких планов. В июле они собираются в Европу, но до тех пор у них будет полно времени, чтобы съездить к нему.

– Не знаю, посмотрим. У твоего отца плотный график приемов…

Она всегда кивала на отца, когда надо было переложить на кого-то принятие решения, но он, похоже, не возражал, хотя сейчас, когда они сидели в «21», взглянул на сына с грустью и участием. Это был один из тех редких моментов, когда отец выглядел расслабленным и его мысли не были поглощены работой.

– Сын, это в самом деле для тебя повышение?

– Да, папа, – честно ответил Берни. – Это очень престижная должность. Пол Берман и совет директоров предложили этой работой занялся именно мне, хоть я и предпочел бы остаться в Нью-Йорке.

– У тебя с кем-то серьезные отношения? – наклонилась к нему через стол мать.

Берни рассмеялся:

– Нет, мама, просто мне нравится Нью-Йорк, но я надеюсь вернуться не позже, чем через год-полтора. Ничего, переживу. И потом, Сан-Франциско не самое плохое место на земле, есть и похуже. Это мог быть Кливленд, или Майами, или Детройт… Не то чтобы с этими городами что-то не так, но они не Нью-Йорк.

Он снова печально улыбнулся родителям.

– Говорят, в Сан-Франциско еще те нравы! – гнула свое Рут, с тревогой глядя на единственного сына.

– Не волнуйся, я могу о себе позаботиться. Мне будет вас не хватать.

– Ты что, совсем не собираешься сюда приезжать?

На глазах матери выступили слезы, и Берни ей почти поверил, если бы не одно «но»: она так часто плакала, когда ей это было выгодно, что ее слезы стали меньше его трогать. Он похлопал ее по руке и пообещал:

– Я непременно буду приезжать, когда смогу, но и вы должны ко мне приехать на церемонию открытия. Это должен быть великолепный магазин.

То же самое Берни твердил самому себе в начале февраля, когда собирал вещи, прощался с друзьями и последний раз обедал с Полом в Нью-Йорке. В день Святого Валентина, всего через три недели после того, как ему предложили эту работу, он сидел в самолете на пути в Сан-Франциско и мысленно сожалел, что согласился. Может, лучше было бы уволиться? Но когда в два часа дня самолет приземлился, город после заснеженного Нью-Йорка показался раем на земле: сияло солнце, было тепло, дул легкий нежный ветерок, все цвело и благоухало. И Берни вдруг обрадовался, что принял такое решение: по крайней мере погода не подвела.

Его номер в отеле «Хантингтон» тоже оказался на высшем уровне, но самое главное – магазин: даже в незаконченном виде он впечатлял. На следующий день он позвонил в Нью-Йорк и по голосу Пола понял, что тот безумно рад, что Бернард всем доволен и все идет по плану. Стройка продвигалась, опережая сроки, оборудование для магазина было завезено и хранилось на складах. Первым делом Берни встретился с рекламным агентом и обсудил, как они будут прогревать публику, затем дал интервью «Кроникл». Все шло именно так, как требовалось, и руководил всем этим он.

Теперь оставалось найти квартиру. Берни посмотрел несколько вариантов и остановился на квартире с мебелью в современном небоскребе на Ноб-Хилл. Пусть ей недоставало шика, но ему удобно было добираться до магазина.

Открытие прошло превосходно – именно так, как и ожидалось. Пресса была с самого начала настроена благосклонно. В магазине устроили пышный прием, манекенщицы демонстрировали изысканные наряды, а безупречно одетые официанты подавали гостям черную игру, закуски и шампанское. В общем, публику развлекали всеми возможными способами.