Пришёл красный закат и в наши края. Всё так же билась посуда и слышались крики. В районах, где жили немцы, были видны небольшие костры, которые магически тянули к себе. Гуляя бесцельно по опустевшим улицам военного городка и пиная пустую коробку ногой, я случайно обнаружил под ногами брошенные портреты Маркса и Энгельса возле камня, на котором солдаты вырезали фразу «Нас ждут только мамы». У стены дома ребром стоял плакат с надписью на немецком «С Советским Союзом братски навек связаны». Случайно я увидел лежащий раскрытый букварь с отчётливым отпечатком протектора сапога на странице… Я не выдержал и, едва сдерживая слёзы и жгучую боль в горле, побежал что есть мочи мимо плакатов с Лениным в анфас и подписей в стиле «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи», «Армия – школа мужества и патриотизма», рядом с которыми были дописаны небрежно вручную слова: «Демократия нужна и немцам, и русским». Как же противно было на душе, вы бы только знали!

Зато одеваться в школу все стали ещё свободнее – Диман Монтана пришёл на урок в розовой майке с логотипом Бэтмена, в мятых штанах фиолетового цвета с бело-бирюзовыми вставками и в кроссовках с торчащими язычками, на что учительница сделала ему саркастическое замечание, но выгонять не стала. Я тоже не отставал от общих тенденций в моде, особенно с открывшейся возможностью получать одежду из берлинских сэконд-хендов: чёрная олимпийка с красно-жёлто-бирюзовыми полосками-вставками стала моей привычной верхней одеждой в школу.

В один из обыкновенных будних дней по возвращении из школы, поднимаясь по лестнице до своего этажа, я обратил внимание на надпись «Здесь живут» у дверного глазка нашей двери в квартиру. Это ещё что за дела? Оказалось, это отец налепил данное объявление, потому как опасался, что нам начнут отключать коммунальные услуги. Через некоторое время в наш дом привезли солдат, которые выбивали двери, а потом очень небрежно выбрасывали из окон мебель, называя это «зачисткой от мусора». По округе бегали брошенные бессердечными хозяевами животные, которые жалостливо заглядывали в глаза. Мне тогда приглянулся один собакевич. Было неистовое желание завести себе хвостатого друга, но отец и тётя Марина были непреклонны в этом вопросе. Ещё буквально вчера жилые и гудящие офицерские дома как будто вымерли. После солдат в дома стали захаживать наши разведчики, у которых стояла задача пресечь распространившееся дезертирство среди офицеров и прапорщиков, собирающихся сбежать в западную часть ФРГ, чтобы получить гражданство или политическое убежище.

Через некоторое время после разведчиков стали появляться новые жильцы – немцы из Поволжья, которым предложили вернуться на свою историческую родину. От Германии у них остались только фамилии, язык да некоторые черты немецкого характера: трудолюбие, вежливость и пунктуальность. А в остальном были они такие же, как и мы, советские люди. Теперь при выезде в город отец проходил инструктаж: «Нельзя поодиночке перемещаться, выезжать в другие города, и при себе необходимо иметь аусвайс17. Со всех сторон посыпались сплетни и слухи, уж этого добра никогда не будет у нас в дефиците – по улицам ходят молодые люди с цветными гребнями на голове, называющие себя панками; местные жители стали нападать на часовых, и вдобавок осквернять памятники советским воинам, погибшим во Второй мировой войне; кто-то видел неонацистов со свастикой. Жизнь, к которой я так привык, рушилась слишком уж быстро.

И вот наступил 1991 год. Начался он смутно – нам сообщили о проведении в СССР так называемой Павловской реформы с обменом денег за трое суток. Мы тогда очень испугались за свои сбережения, не зная, как нам поменяют советские купюры здесь, вдали от Союза. Надеялись на то, что наших денег, хранящихся на сберкнижках, это не затронет, так как доверие к государству по остаточному принципу ещё теплилось в нас. Но были и хорошие новости – по центральному телевидению СССР начали показывать диснеевские «Утиные истории» и «Чипа и Дейла». Это было впервые, чтобы советским детям крутили на таком уровне американские мультики. Июль оказался богатым на события: был распущен Варшавский договор, в телепередаче «Международная панорама» сообщалось о выходе Словении из состава Югославии. Прошла инаугурация Ельцина как президента РСФСР, после чего с новой силой возобновилась дуэль за власть между ним и Горбачёвым.