– Простите, а как вас зовут? – спросил я.

– А ты кто? – не сводила с меня взгляда голова.

Я не стал конспирироваться и ответил честно и прямо:

– Я журналист. Представляю телекомпанию «Авокадо». Зовут меня Аристарх Русаков, и я занимаюсь пищевыми отравлениями в вашем районе, то есть в Измайлове.

– Вот ты-то мне и нужен… – воодушевившись, заговорщицки произнесла желтоватая голова. – Дело в том, что всех их, – взгляд старика обвел палату, давая мне понять, что он имеет в виду всех отравившихся, – отравили так, для виду. Чтобы следы замести. На самом же деле удар был направлен против меня. Меня хотели убить, но вот – не получилось у них… Я живучий!

– И все же, как вас зовут? – снова спросил я.

– Меня зовут Храмов, – ответила голова с большим достоинством, видно, с расчетом на то, что я должен всенепременно знать. Но, не увидев с моей стороны должной реакции, добавила: – Лавр Михайлович.

– Вы пенсионер? – поинтересовался я.

– Да, я пенсионер. Пенсионер-общественник. Занимаюсь вскрытием язв нашего демократического общества. – Слово «демократического» было сказано с большой язвительностью в голосе. – Еще я – действительный член Общероссийской общественной организации «Контроль народа». Слышали про такую?

– Слышал, – ответил я, припомнив обстоятельства этого дела и внутренне содрогнувшись. – Месяц с небольшим назад эта организация трагически потеряла своего председателя.

– Трагически потеря-а-ала, – проворчала голова и пошевелила седыми кустистыми бровями. – Председателя нашей организации Василия Николаевича Масловского убили его враги. Этот замечательный, кристально чистый человек, посвятивший себя борьбе за справедливость, за честь и достоинство простого рядового человека, должен был делать доклад на конференции, в котором были бы названы фамилии коррумпированных чиновников, без зазрения совести обирающих народ. Но они не позволили ему это сделать, боясь быть разоблаченными. И убили его прямо у дверей зала, где должна была состояться конференция.

– А я вот слышал, что его убил пожарным ломом, ударив дважды по голове, его же личный и бессменный секретарь по фамилии Шишканов, – осторожно заметил я. – И даже не у дверей конференц-зала, а на самом последнем, пятом этаже конгресс-отеля, в котором должна была состояться конференция…

– Это вранье! – безапелляционно заявила голова. – Секретарь – это просто выбранный стрелочник, на которого перевели все стрелки, чтобы не копать это дело глубже. А на самом деле товарища Масловского убили чиновники, погрязшие в коррупции и взятках. А теперь вот чужими руками пытаются убить и меня…

Я не стал спорить с головой и спросил:

– А за что вас хотят убить?

– За мою преданность правому делу. За мои сигналы в надлежащие органы насчет нарушений правопорядка и бесчинств тех, у кого сегодня деньги и власть. Я ведь, пока сюда не попал, каждый день, почитай, сигнализировал.

– Вы вот сказали, что вас хотят убить «чужими руками», – напомнил я голове сказанные слова. – А что это за «чужие руки» такие, будьте добры, поясните, пожалуйста?

– Есть определенные личности, – хмуро ответил старик, приподнявшись и устроившись полулежа на кровати.

– И вы можете их назвать?

– А у тебя бумага есть, чтобы записывать? – поинтересовался Лавр Михайлович.

– Бумаги нет, но есть вот это, – указал я на диктофон, который до начала разговора включил и устроил на тумбочке.

– А что это? – заинтересованно спросил старик.

– Это диктофон. Маленький такой… магнитофончик.

– А-а, – протянул старик. – Это хорошо. Так мне в него говорить?

– Да говорите, как вам будет удобнее, – сказал я и сфотографировал лицо старика.