Тэкуми чувствовал себя втиснутым в золотую клетку, куда заманила его собственная мать. Его самые яркие годы и детские фантазии с каждым днём меркли, под пристальным надзором матери, что устраивала каждый раз по приезду оценочные выступления в пустом концертном зале, с холодным выражением лица, приучая сына держаться на сцене и безжалостно вынося вердикты насчёт игры на скрипке. Тэкуми с трудом мерился с таким положением дел, но никак не мог сопротивляться материнскому наставничеству, являясь единственным ребёнком и членом семьи матери. Он понимал, что в этом огромном мире, они у друг друга одни и поэтому каждый раз пытался держаться за мать, не смотря на её своевольный характер. Но на этот раз, мать Тэкуми перестаралась, расставив приоритеты в его жизни, на своё усмотрение, что изначально следовало и ожидать.

Поэтому, Тэкуми поднялся на крышу здания симфонического оркестра, передохнуть от материнского надзора и побыть на минуту в спокойствии. Посмотрев куда-то перед собой в даль, в его голову проникла порывистое и пробивающейся через все законы адекватного отвратительная идея. Потянувшись вперёд и посмотрев лениво вниз, взгляд Тэкуми наполнился жутким желанием, наблюдая с головокружительной высоты на длинную дистанцию, где внизу расположились мусорные баки для различных отходов. Тэкуми флегматично перелез через парапет, вставав на узкий край крыши прижимаясь поясницей к нему. Жаркие лучи июньского солнца осветили ему спину, будто подталкивая совершить отчаянное безумство, на которое он решился не обдуманно. Вот кто придумал делать такие низкие ограждения? А самое главное для чего? Для того кто решил покончить жизнь самоубийством, оно совсем не явилась бы препятствием, как и защитой для того, кто просто решил постоять на крыше и понаблюдать за городским пейзажем, подумал он про себя без иронии. В любом случае Тэкуми уже было не остановить, ведь он даже не колеблясь перелез через ограждение, будто никогда не боялся упасть с огромной высоты. Прикрыв веки от хлынувшего в лицо горячего воздуха и прислушиваясь к городскому гулу тянувшегося до ушей, от проезжающих где-то автомобилей, пролетающего над ним самолёта. Не смотря на оживлённый шум Тэкуми был спокоен. Его сердце не колотилось бешено, дыхание было ровное а на лице не было страха. Он выпрямился, выставляя кончики оксфордов вперёд, будто прощупывая неосязаемую пустоту под пальцами ног, затем закрыв глаза наклонился слегка корпусом вперёд, готовый совершить убийственный прыжок. Смерившись, что через пару секунд станет мертвецом свободным от проблем, угнетающих мыслей, общественного давления и вообще от всего на свете, что так терзало его в последнее время. У Тэкуми возникло странное ощущение, будто его внутренний отчёт времени прекратился, а земля вовсе замедлила своё вращение. Тэкуми представилось, как он лежит на земле лицом вниз, без признаков жизни, с раскинутым по стороны руками и ногами, от чего его охватил невидимый восторг. Именно в этот миг, он подумал, что нет ничего больнее в жизни, чем просто жить, разыгрывая перед лицедействующим окружением матери спектакль и играя роль идеального ребёнка.

– Подождите.

Сзади Тэкуми раздался голос. Тэкуми открыл глаза и выпрямился. Он оглянулся назад на девушку, что встала в нескольких шагах от него. Её взволнованное лицо перекосилось от испуга, а на губах появилась кривая нервная улыбка, которой кажется она надеялась спасти кого-то от самоубийства. Тэкуми равнодушно отвернулся от неё и закрыл глаза.

– Не делайте этого!

Девушка крикнула ему в спину. Тэкуми выругался себе под нос раздражённо. Тэкуми закричал развернувшись, осипшим от жажды голосом.