Ворота назывались так, потому что около них с раннего утра собирались продавцы дров – в основном земледельцы из окрестных селений, продавцы всякой нужной в хозяйстве мелочи: оселков для точки ножей и топоров, кусков кожи, годных на заплатки, веревок и лоскутьев ткани. Ворота открывались во втором часу дня. Сначала в дубовой створке распахивалось узкое, как щель, окошко, в которое смотрел начальник караула, и, убедившись, что опасности нет, давал знак солдатам, и те начинали вращать тяжелый ворот. Сначала поднималась решетка, окованная полосами железа, потом со скрипом отворялись сделанные из дубовых плах створки ворот, открывая проход в полутемную арку, где виднелась Дровяная улица с полосатыми навесами над лотками торговцев. В этот день ворота открылись чуть позже. Краснолицый декурион, с крепкой шеей, в блестящей лорике-хамата поверх красного воинского хитона, в сверкающем на солнце шлеме с коротким султаном37, приоткрыв ворота, терпеливо ждал, пока из крепости Антония не подойдет подкрепление. По приказу прокуратора, с сегодняшнего дня караулы у всех ворот Иерусалима были удвоены. Только когда, топая калигами38 по каменистой почве улицы, подошло подкрепление, ворота раскрылись. В них хлынула толпа торговцев и покупателей дров. Более состоятельные люди и слуги из богатых домов гнали ослов, на которых они нагружали тяжелые вязанки. В толчее, возникшей в воротах, ослы испуганно ревели. Стоящие там продавцы стали укладывать на пыльную обочину вязанки дров и хвороста. Продавец трав – высокий худой человек в грязной синей симле – доставал из корзины пахучие пучки. Больше всего было пучков сильфия – любимой пряности горожан.
Среди торговцев был и Фесда, которого соседи звали Дисмас. Это прозвище получил его отец, переселившийся в Иерусалим из маленького поселения около Ямнии. На вопрос: «Где его родина?» – он всегда отвечал: «Я пришел со стороны заката». Как и все переселяющиеся в большой город, отец Дисмаса мечтал разбогатеть и, как многие из них, разорился. Единственное, что он сумел, – это купить небольшой домик у самой стены, недалеко от Дровяных ворот. Фесда-Дисмас пришел к воротам, неся большой плетеный короб, заменявший ему торговую лавку. Он имел постоянное место для торговли, за которое платил декуриону по оболу39 за каждую седмицу. Фесда подошел к своему месту, поставил на землю свой короб, открыл его и, достав, разложил на крышке короба свои немудреные товары. На плетеную из ивы крышку легли мешки разных размеров из старой линялой ткани. Эти мешки из обрывков и лоскутьев, собранных на улицах или купленных за одну лепту, шили его жена и две дочери. Рядом легли оселки, куски кожи, обрывки веревок и бесформенные куски железа. Разложив товары, Фесда присел на корточки и стал ждать покупателей. Глядя на проходивших мимо него людей и животных, Фесда тихо про себя молился Иегове, чтобы тот проявил милость и позволил ему заработать сегодня хотя бы два денария. Один денарий вместе с пятью отложенными ранее пойдет к шулхани40. За них шулхани даст три храмовых шекеля, чтобы уплатить храмовый налог, как положено каждому иудею. Еще одного денария хватит, чтобы обеспечить Седер