Они не были в лифте одни: пару раз он остановился, чтобы впустить нескольких человек, которые не менее сподручно, чем изначально пустой лифт, оказались всецело поглощены своими разговорами – на них можно было не обращать внимания.

– Макс – наш первенец. Мы были так счастливы, когда он родился, – оживлённо проговорил Марк и почему-то стал посмеиваться, – что просрочили второго. Мы изначально планировали, чтобы дети родились с меньшей разницей.

– То есть у вас с ним тоже всё хорошо? – не удержалась она, опять поздно подумав про то, что от прямых вопросов про отношения с членами семьи отвратительно несло бесцеремонностью.

– Конечно, – бодро ответил Марк, – Но он не Майя, да? – прибавил он, всё ещё находясь под властью смешливого настроения, – Ты его видела. И слышала. И на мать похож – будь здоров. Я ещё в молодости узнал, что у моей жены есть очень чёткие границы, что она хочет говорить, а что – не хочет. Как скажет мне «я не буду про это рассказывать», ещё таким спокойным и уверенным тоном, что я аж робел перед ней, – признался он, снова начав смеяться: на этот раз у него даже заходили плечи, – А этот весь в неё. Я, допустим, спрошу у него «куда ты пошёл?», а он мне «а это важно?», – ровной интонацией передразнил Марк, так удачно изобразив сына, что Кира не смогла сдержать лёгкий смех, – И я иногда замечаю, что начинаю испуганно мотать ему головой, как жене в молодости! – воскликнул он; в уголках его глаз даже собрались слёзы от смеха, – Фух, – отдышался Марк, вытирая глаза тыльной стороной ладони, – А так, конечно, его скрытность меня задевает иногда. Мы даже один раз поскандалили с ним на эту тему.

– Серьёзно? – выпалила Кира, не успев осознать, что задаёт вопрос вслух: она не могла представить себе ни того, ни другого в пылу скандала; Майю она представляла прекрасно.

– Да! – сказал он таким же тоном, каким говорят «только представь себе!», – Как-то летом ушёл куда-то на всю ночь, телефон у него выключен, и ни ответа, ни привета. А потом пришёл и упрямо отказывался говорить, где был. Ой, это давно было. И это так, один раз.

Марк добродушно махнул рукой, пока Кира пыталась понять, что означало «один раз»: один раз был только скандал или скандал из-за того, что он ушёл на всю ночь?

Двери лифта открылись. Когда они вышли, Марк тут же сказал Кире «извини», достал телефон и, прижав его к уху, быстро пошёл к выходу из здания. Ту небольшую порцию новой информации, которую она только что узнала, Кира перематывала в голове весь сегодняшний вечер, даже забыв свою лёгкую подавленность от того, что сегодня она ни разу не увидела Макса – его вчерашнее поведение в конце их встречи, несмотря на всю её решимость не придавать этому особого значения, оставило свой отпечаток: она стала бояться того, что он мог начать её избегать.

Первая половина рабочего дня оказалась настолько напряжённой, что Кира мало того, что не нашла времени ни на один небольшой перерыв, так ещё и наконец-то вынырнула из непривычного аврала только спустя полчаса после окончания формального времени ланча. Устало выбравшись из-за стола, она вдруг остановилась, так как почувствовала внезапно выпрыгнувшее лихорадочное сердцебиение – такое, будто бы она только что спрыгнула с утёса: она увидела, что, опустив взгляд в телефон, в сторону лифтов неторопливо шёл Макс; он уже прошёл мимо и подходил ко входу в широкий коридор. Она, стараясь не идти вызывающе быстро, догнала его.

– Привет! – сказала она, появившись из-за его плеча.