– Давай, я вся внимание.

– Что ты слушаешь?

– Ого. С места к тесту, – улыбнулась она, – Daft Punk.

– Серьёзно?

– Да.

Молчание, которое последовало за этим ответом, оглушило их своим звоном; даже гул разговоров, доносящийся с соседних столов, стал звучать как будто бы немного приглушённо. Несмотря на совсем недавние рассуждения о таком сценарии, было понятно, что сейчас произошло что-то важное; что-то, может быть, переломное.

– Ну вот, – Макс разочарованно откинулся на спинку стула, – Ты не в настроении.

– А вот и нет, – Кира наклонилась вперёд, – Я не в обычном настроении, да. Я в очень хорошем настроении.

– А, да? – удивлённо переспросил он и тоже подался вперёд, – То есть ты сказала правду? Ты слушаешь Daft Punk?

– Не только их, конечно. Но да; их в том числе. А что?

– Удостоверяюсь, – Макс смотрел на неё с сомнением, которое говорило, что он ещё не до конца верил в то, что она наконец-то не соврала, – А что ты ещё слушаешь?

– Много чего.

– Например?

– Тебе список выслать?

– Как? Почтой?

– Ух ты, хочешь по старинке?

– Большой список?

– Так выслать?

– Как хочешь.

– Четыре-три, – медленно произнесла Кира и подалась вперёд настолько, что ей пришлось облокотиться руками о стол.

– Я не всегда улавливаю момент, когда мы начинаем играть, – ответил он и, в свою очередь, тоже подался вперёд, опёршись локтями о стол: пальцы их рук находились настолько близко, что почти что соприкасались.

Несколько мгновений они неотрывно смотрели друг на друга. Затем Макс быстро откинулся на спинку стула:

– Мне уже пора идти. Правда, – последнее слово он добавил как будто бы специально для того, чтобы она не подумала, что он от неё убегает.

– Да без проблем, – улыбнулась она, – До встречи.

– Обязательно, – Макс улыбнулся в ответ, после чего встал и торопливо ушёл.

Кира тоже встала со стула, но вместо того, чтобы уйти, осталась стоять и смотреть ему вслед; когда же он ушёл с крыши, она, слегка прислонившись к стоящему позади неё столику, продолжила глядеть в сторону выпустившей его двери. Она думала о том, что переломный момент действительно настал. Она признается ему сегодня же: это внутреннее заявление не было робким предположением, мысленной проверкой на смелость или красивой бравадой – это была непоколебимая решимость. Она уже придумала, как она это сделает: она найдёт, где он сидит, подойдёт к нему и сообщит, что очень хочет с ним поговорить. Они пойдут к тому месту у окна; там она скажет, что, скорее всего, по ней уже давно всё было заметно; дальше же она признается: «Если по мне ничего не было заметно, то я в любом случае сейчас всё скажу. Я думаю о тебе каждый день. Я счастлива в твоей компании. Я влюблена в тебя. Серьёзно». Она немного сомневалась насчёт последнего слова – «серьёзно»: она хотела добавить его для того, чтобы отделить свою влюблённость, которую она ощущала настолько глубокой, что не смогла бы избавиться от неё, не разорвав свою душу на несколько частей, от влюблённости обычной, рядовой, повсеместной. Наверняка же существовала влюблённость меньшего масштаба? Она была уверена, что существовала. Но слово «серьёзно» могло быть воспринято иначе – как «я не шучу» или «я не вру». И в том и другом случае это были желанные смыслы. Поэтому формулировка будет именно такой. Потом ей придётся слушать ответ. Но ничего – она была готова. Она чувствовала выпрыгивающее сердце, но это не было неприятно; она чувствовала беспокойство – но это было волнительно. Ничего не должно было помешать её планам.

– Привет, – произнёс знакомый голос, пронзив вязкий туман её задумчивости.

– Привет, – спокойно отозвалась Кира, не поворачивая головы; она была слишком поглощена своими мыслями, чтобы реагировать на Таню.