– Я согласен, – сказал Серёга и подписался напротив срока в три года на обоих листах.

– Этот экземпляр остаётся у вас, второй будет выслан командованию того подразделения, где вам предстоит проходить службу, – сказал глайнес, – Сейчас направитесь до конца коридора, подниметесь по лестнице, свернёте направо – там найдёте кабинет четырнадцать, где вас будет ожидать представитель Учебной Базы Крылатой Авиации. Предоставите ему остальные свои бумаги и контракт, если после собеседования он решит, что вы для них подходите, то отправитесь в крылатую авиацию. Если же нет, мы направим вас в те войска, где наблюдается недобор. На этом позвольте поздравить вас с поступлением на службу в Восточный Флот!

– Спасибо.

– Идите.

Серёга повернулся и направился к двери, прижимая к сердцу бумаги. Он сам ушам не верил – годен в крылатую авиацию! Мечта жизни была так близко, как никогда раньше. Оставался лишь один, последний порог на пути к ней – и он замер перед ним, пытаясь успокоить начавшее слишком уж сильно биться сердце. Потом резко вздохнул и шагнул навстречу судьбе – в четырнадцатый кабинет.

– Приятная встреча, – поздоровался он с сидевшим за столом пожилым уже человеком. Лицо его было обезображено шрамами от ожогов, на правой руке не хватало мизинца.

– Приятная, – сказал он хриплым голосом. – Присаживайся, успеешь ещё настояться…. Что, сынок, решил стать боевым пилотом?

– Да, вигенес, – безошибочно определил его звание по нашивкам Дементьев, подавая документы.

– Бумаги… – медленно произнёс тот, небрежно бросая их на стол, – эти штабисты, окончательно отупевшие в своих кабинетах, решили, что документами можно полностью описать человека. Да только чушь всё это, сынок, не бывает так, чтоб бумага за людей говорила… Вот ты мне их сунул – думаешь, я читать их стану, а? Ну, что молчишь? Отвечай: думаешь или нет?

– Думаю, да.

– Ошибаешься. Я и так знаю, что у тебя контракт подписан, что по здоровью ты нам подходишь – иначе здесь бы ты не сидел, верно? В крылатую авиацию отбор строгий, не всякий пройдёт. Многие проходят, но далеко не большинство. А знаешь, что в нашем деле главное?

– Что?

– Рефлексы. Умение выполнить правильное действие раньше, чем успеешь его осознать. Как сам думаешь, быстрые у тебя рефлексы?

– Не знаю.

– А ты в бумагах своих прочти, что врачи думают по этому поводу, – вигенес подал ему документ, ткнул пальцем в нужное место. – Ну, что там?

– Скорость рефлексов высокая, – прочёл Серёга, – При повторном срабатывании рефлекса наблюдается тенденция к увеличению скорости.

– А хочешь узнать, что я думаю по этому поводу? – спросил вигенес, пока Серёга читал. И едва пожилой представитель крылатой авиации закончил, Дементьев краем глаза уловил какое-то резкое движение в свою сторону. Инстинктивно он зажмурился, откинул голову – и в тот же миг ручка, которая до этого мирно лежала на столе у вигенеса, просвистела в воздухе в каком-то миллиметре от его лица.

– Я думаю, что рефлексы у тебя недостаточные, – сказал вигенес, как ни в чём ни бывало, – В боевой крылатой авиации надо успеть не только увернуться от угрозы, но и сделать так, чтобы она не возникла снова. То есть в нашем с тобой случае ты должен был бы ручку в воздухе поймать, а потом в меня её бросить, усёк? Принеси-ка ручку обратно, сынок, не мне ж за ней вставать, верно?

Серёга молча встал, положил документы и пошёл за ней, потом вернул и сел, глядя в глаза чудаковатому старикану.

– Ну, спросить что-то хочешь? – сказал тот, выдержав взгляд, – Так не молчи, время пожилого человека надо ценить..

– Так я вам подхожу или нет? – не вытерпел Серёга.