Это было важнее и куда интереснее денег, появляющихся в Селлестии из ниоткуда… постойте, а уж не связано ли это?

Половину лейса назад, спроси кто-то у Ниаса, возможно ли такое чисто теоретически, Нинкоро рассмеялся бы такой нелепости. Однако, вот же оно – невозможное возможно, а невероятное очевидно.

– Это… засекречено? – подал голос Амондо, читавший рапорт.

– Разумеется, – ответил Вишиани, – Селлестийцы, к счастью, не понимают до конца, что именно они нашли. Иначе бы мы всей Резидентурой уже стояли строем вдоль стеночки у Ребалтаса в кабинете и кричали: «Что прикажете? Рады исполнять!». И мы бы с вами не обсуждали сейчас ограничительные меры в отношении Селлестии. Они могут строить лишь догадки, от нашей внутренней ошибки до того, что не настоль это и важно, если мы не будем подавать виду и придавать этому значение. Понимаете?

А Нинкоро уже всерьёз, было, подумал о том, как собрать всех агентов и бросить в Жингкон…

Но следовало соблюдать тишину и работать, как обычно, словно ничего и не случилось. Архипелаг не находился в ведении какой-то конкретной Резидентуры. Но находку совершили селлестийцы, добавим сюда и необъяснимые доходы в области высоких технологий, а стало быть.… Стало быть, разгребать это всё их Резиденту.

– На Дивэдо уже знают? – уточнил Нинкоро на всякий случай.

– Да, разумеется. И там, кстати, Академия задалась одним ещё вопросом: недавно был зафиксирован всплеск энергетики глобального масштаба да ещё и такой мощности, что колыхнулась даже Пространственная аномалия, кинувшись на аппаратуру защитного барьера. Помните?

Как же не помнить. Даже имя ассоциировалось – Аунис Тваччи, тот самый, что изучал Пространственную Аномалию и аппаратуру Барьера на островах, что долгое время звались не иначе, как «проклятыми», вечно скрытыми туманом, где всегда сходили с ума магнитные компасы, и отказывала любая электроника. Только шестьдесят лет назад Интерсила, тогда ещё не всемирная организация, а всего лишь нечто вроде независимого вооружённого корпуса с собственной научной базой, снарядила на «проклятые острова» экспедицию. И нашла. И Аномалию, и аппаратуру Барьера. Первая же попытка определить возраст находки дала сотни лет.

А потом был Аунис Тваччи, изобретший способ защиты электромагнитных приборов от воздействия электромагнитного поля Аномалии. И была его экспедиция. И его выводы, перевернувшие всю физику и математику того времени. Точнее, они отправляли всю работающую фундаментальную науку в мусор. Они оставляли только геометрию, и то – сам Аунис заявлял, что нужная геометрия ещё не создана.

И тогда заподозрили, что у Тваччи не то с головой. Излучения? Элементарные частицы? Он смеялся, когда слышал эти слова, и утверждал, что их не существует. Далёкие звёзды? Иные миры? Он истерически хохотал, говоря, что вся Вселенная находится на расстоянии вытянутой руки.

Врачи подтвердили – Аунис не в себе. Постоянное нервное перенапряжение. Возможно, сказалось долгое нахождение возле Аномалии. Остальные члены его экспедиции проводили в непосредственной близости гораздо меньше времени.

И Тваччи, получив пожизненное содержание в качестве компенсации, был отстранён от науки. Надежд на выздоровление не было – от лекарств тот категорически отказывался, злоупотреблял крепкими напитками и словно свихнулся, раз разом прося отправить его обратно, на «проклятые острова».

А потом изобрёл Скольжение.

И покончил с собой.

Как нельзя кстати, появилась и кухарка, внося на подносе крепкие напитки – аганжи, два с ягодами умули, один с молоком. С молоком пил старший аналитик. Нинкоро взял кружку с уже распарившимися в кипятке ягодами.