– Как спалось? – спросил Серёга не надеясь особо на ответ. Вряд ли этот необычный военный говорит по-русски. Даже на английском пробовать не имеет смысла – всё-таки это не Земля, и земные языки вряд ли здесь кому-либо знакомы.

Вояка, кряхтя, поднялся и подошел к мешку. Вынул оттуда прозрачную бутылку в форме конуса, сделанную явно не из стекла. Выдернул пробку, сделал несколько жадных, больших глотков. Утер рот, довольно крякнул и протянул Сереге.

Дементьев взял и начал вертеть её в руках, разглядывая. На ощупь она чем-то напоминала пластмассу. Материал был непрозрачный, на постукивание отозвался глухим звуком. Серега взял её за горлышко и сделал пару глотков.

Вода. С непривычным привкусом, но всё-таки это была вода. Уже отнимая бутылку ото рта, Серега увидел обращенный на него удивленный взгляд соседа по заточению. Тот смотрел с плохо скрываемым любопытством.

И было отчего: вояке, наверное, доводилось видеть всякое, но чтобы привычную для него посуду изучали так, будто видят впервые…

Дементьев же не придал этому внимания. Сидел и спокойно смотрел на своего соседа. Пусть думает, что хочет. Это Сереге только на руку.

– Кигас Атаги, – сказал воин, положив руку на грудь, и выразительно посмотрел на Дементьева.

«Имя своё назвал» – догадался Серега

– Серега. Дементьев, – повторил жест наш герой.

Атаги (или Кигас?) сделал странный жест – коснулся пальцами лба. И снова удивился, видя, что его не понимают.

– Селлестия, – сказал Кигас, указав сначала на себя, а потом махнув рукой куда-то вдаль.

– Не знаю я твоего языка, – улыбнулся самой виноватой из улыбок Дементьев.

Атаги снова удивился. Задумался. Потом натянул рукав и кивнул головой голубой квадрат с белым крестом, ориентированным по центру, – Селлестия, – показал он на эмблему и снова махнул рукой в ту же сторону.

«Говорит, что из Селлестии», – догадался Дементьев. И закивал головой.

И тут же понял, что сглупил: кивок головой мог здесь означать либо что-то другое, либо не значить ничего вообще.

– Кигас? – спросил Серега и показал на Атаги пальцем, – Да, – и кивнул головой, – Серега? – показал он пальцем на себя и снова закивал, – Да.

– Ис, – сказал Кигас и перевел для понятности: – «Да» – «ис», – И снова коснулся пальцами лба.

– Кигас – Селлестия, – махнул в ту же сторону Серега, – Кигас? – и вопросительно указал в пол.

– Жингкон, – ответил Кигас и взял с пола мешок со снедью.

Итак, прояснилось хоть что-то. Место сие звалось Жингкон. Что это: страна на каком-то континенте или остров – было неизвестно. Одно вот было понятно до конца: здесь явно жизнь не сложится. Значит, всё, что остаётся: держаться рядом с Кигасом и учиться его языку. Чтобы потом оказаться в Селлестии. А там видно будет.

И Серега взялся за дело. Сначала они поели содержимым мешка.

Так началось обучение – названия предметов, одежды, потом – простейшие действия, цвета. Междометия… Обучение новому языку было занятием интересным и необходимым, кроме того, это позволяло коротать время.

Серега ждал от Жингконцев допросов, расспросов, но ничего этого не было. Ни на первый, ни на второй, ни на третий они не появились. По-прежнему раз в день кидали им мешок. И только на девятый день в яму спустили лестницу и что-то крикнули Кигасу.

– Идти, – сказал Сереге Кигас на Селлестийском.

– Пойдем, – ответил по-русски Серега.

Атаги понял его. Ведь он не только обучал Селлестийскому языку Серегу, но и поневоле учился сам.

Оказалось, что снаружи их ждет работа. Самая черная и тяжелая. Лагерь, где они находились, явно рос и развивался. Появлялись новые здания – домики пирамидальной формы, в каждом поселялось по десять вооруженных жингконцев. Серега сделал для себя вывод, что этот лагерь – часть какой-то системы. Было здесь две машины, с виду вроде как джип, но двигатели расположены сзади, а салон – спереди. Никакого тяжелого вооружения, только несколько каких-то нацеленных в небо турелей с трубами – судя по всему, направляющими для ракет. Были катера – широкие, вместительные машины с короткими и очень широкими крыльями, были «птицелёты» – как, не задумываясь, окрестил их про себя Серёга за то, что те в полёте махали крыльями на манер птиц.