– Костя, привет, – спазм в горле, она легонько кашлянула, – мы сегодня были у доктора, завтра начнётся курс, нам нужны деньги, – Ксения старалась говорить спокойно и только по делу.

– Я подумаю, – сказал Костя после паузы и положил трубку.

Ксения растерялась: «Ни слова про Вику? Он не видел её почти месяц и ни слова?» Она стояла у окна, смотрела на засыпающий город. Тревога, сосущая, как маленький алчный зверёк, давно поселилась в её груди – она к ней привыкла, сроднилась. Только сейчас этот зверёк особенно больно вонзил в сердце свои острые зубки, внутри кровоточило и саднило.

С утра позвонил Костя:

– Денег дам, только в счёт алиментов, – он помолчал немного. – И я подаю на развод. Квартиру надо освободить, её мне родители подарили, значит, она моя, я у юристов узнавал, – Костя говорил отстранённо, как чужой.

– Я думала, что нам Вику нужно вылечить, – Ксения шептала, громче говорить она не могла, голос пропал.

– Так ты давай, лечи. Только всё равно квартиру освободить придётся, – Костя говорил резко и раздражённо. Потом, чуть смягчившись, добавил: – Ладно, ещё месяц можете там пожить.

– Спасибо, – Ксения беззвучно шевелила губами.

Она села на пол, окинула пустым взглядом комнату: «Дома у меня тоже нет… Есть только Вика…»

Ксения шла на приём, толкала перед собой тяжёлую коляску, в такт шагам колыхались, бились в голове проблемы: где жить? Как прокормить малышку? Кредит? Кто его даст одинокой матери в декрете! Занять? А отдавать чем? Денег, которые даст Костя, хватит только на курс, а ещё надо на что-то жить! Мысли, тяжёлые, неповоротливые, тревожные, не думались, они пухли в голове, вытесняя из неё всё.

– Раздевайте девочку, – доктор посмотрел поверх очков, – что вы время тянете, мамаша?

Ксения торопливо начала расстёгивать пуговки на кофточке. Вика, как специально, вертелась, выглядывая из-за маминого плеча, чтобы рассмотреть неприветливого человека, а, увидев белый халат, заканючила и начала вырываться.

– Ну что же вы, мамаша? – доктор говорил укоризненно. – Поторопитесь! И ребёнка успокойте!

Руки совсем не слушались. Вика так и норовила выскользнуть, как вдруг, чувствуя нервозность мамы, раскричалась громко и отчаянно.

– Даю вам пять минут, чтобы успокоиться, или я вас выпровожу! У меня там очередь, – отчеканил доктор, в упор глядя на Ксению.

Внутри у неё задрожало.

– Да как вы так можете? – Ксения выкрикнула ему в лицо, вскочила, крепко прижала к себе дочку. – Да кто вам такое право дал! – перед глазами плыло, казалось, что земля качнулась под ногами.

– Успокойтесь, мамаша, и ребёнка успокойте, – доктор говорил ровным голосом.

– Успокойтесь?! Да вы хоть знаете, сколько мы вас ждали? Вот этот вот приём! А вы нас гоните! Вы все сговорились, что ли? – Ксения кричала, выставив вперёд плечо и как щитом закрывая собой дочку.

– Дайте ей воды, – доктор кивнул медсестре. Та не торопясь налила воду, подошла к Ксении, сунула ей стакан:

– Ну, милая, что ты так разошлась, – мягким голосом сказала она и погладила легонько по плечу. – Попей водички, а ребёночка мне давай, – она потянула Вику, и та пошла к чужой женщине на ручки.

Зубы стукнули о край стакана, вода расплескалась, слёзы, долгие, невыплаканные, не давали дышать.

Медсестра легонько подтолкнула Ксению к стулу:

– Посиди здесь и водичку выпей, а мы пока малышкой займёмся. Да, девочка? – она улыбнулась Вике, и та улыбнулась в ответ, выставив напоказ четыре новеньких, блестящих, белоснежных зуба.

Ксения смотрела, как доктор приступил к массажу и упражнениям, как медсестра хлопотала рядом с её дочкой, слёзы лились потоками. Тугой узел, в который было завязано всё её существо, ослаб.