– В баньке напаришься, хвоей надышишься, – пахнуть будешь!

– А у нас женщины каждый день принимают душ, пользуются дезодорантом, душатся духами.

– Что ж, такие вонючие? – этот возглас вызвал у всех смех.

– Ага, пахучие, – поправила Мария, чувствуя безнадёжность своих слов. Её уже мутило от крепкого запаха пота разогретых разговором и едой женщин.

– А мужики? Они какие?

– Ну, как вам сказать. Разные. У вас вот все одинаковые – в штормовках, с бородами, белокурые. А у нас все разные. И цветом волос, и одеждой, и манерой поведения отличаются.

– Как это? – женщины, затаив дыхание, придвинулись к Марии поближе.

– Ну, это зависит от того, где работает, сколько зарабатывает, с кем общается.

– Говори понятнее.

– Ой, сейчас. Я вспомнила, что у меня в сумочке журнал есть.

Мария достала из своей сумочки глянцевый журнал, который собиралась просмотреть вечером в тот день, и все женщины склонились над иллюстрациями.

– Мы думали, ты одна такая – блатная, а у вас все такие, – сделала вывод неказистая с виду, но шустрая Лиза.

– Девочки, вы мне ещё не верите, но честное слово, я сама не понимаю, как я сюда попала! А как попаду домой, вообще… – Мария махнула рукой и шмыгнула носом, пытаясь не заплакать.

– Тут уж как повезёт, – рассудительно заметила Полина, погладив её по голове, как маленькую.

Они просидели так почти до вечера, пока не подошёл дядя Миха, не напомнил, что кушать пора готовить, забрал Марию.

– Пока всё хорошо. Сегодня я пойду в соседний отряд, передам в центр сообщение о тебе. А уж если и там благосклонно отнесутся, тогда можно жить, ничего не бояться.

– А Верка? Чего она задирается?

– Ты на неё внимания не обращай. Тут отдельная история. Влюблена она в Андриана. Все об этом знают. Андриан привёл тебя, она себе в башку и втемяшила, что ты – его любовь.

– Неужели не видно, что он меня убить готов, а не любить. Уж скорее бы к вам ревновала.

– Ко мне никто ревновать не будет. Я не мужчина после контузии.

– А разве только мужские достоинства важны? Вы меня так поддержали! Не будь вас, они бы меня растерзали. Я же видела, как они на меня смотрели!

– У нас дружный отряд. Но отношения между женщиной и мужчиной регулируются немного не так, как у вас.

– А как? Я не заметила ничего особенного.

– Видишь ли, живём мы все в лагере одной дружной семьёй. У нас не принято жениться, разводиться. Кто кому нравится, кто с кем слюбится, те и спят вместе. Беременные женщины уходят в деревню. Немцы их не трогают, даже не спрашивают, кто, да откуда. Давно уж так сложилось. Им ведь даже на руку, чтобы мы не вымерли, чтобы размножались, чтобы было кому пахать, сеять, а потом их кормить. Детей они тоже не обижают. Главное не зазеваться, успеть в лагерь перебраться после четырнадцати лет.

– Почему?

– Не то загребут в рабство – продадут в услужение.

– Кошмар! Неужели такое бывает?

– А у вас, думаешь, не бывает?

– Я не знаю.

– А я знаю. Был у вас. Николай рассказывал, что ваши чеченцы продавали в рабство своих пленников. Мало их было, потому и огласки такой нет. Наших сейчас тоже почти нет в рабстве, научились в лагерях отсиживаться.