– А скажите, у нас часто люди пропадают? У вас же в полиции есть какая-то статистика?

– Думаю, что не часто. – Может, я и сказал бы что-то иное, если бы знал точно.

– Думаете? Так вы, значит, не знаете?.. Вы, вообще, из полиции? Вон, формы на вас нет, и в одиночку вы пришли. Можно ваши документы посмотреть?

– Какое это отношение имеет к пропаже вашего мужа? – невесело усмехаюсь я. – Если бы я был самозванцем, какой мне был бы интерес копаться в вашем белье в спальне?

– И в самом деле. – Зина отворачивается и уже не смотрит на меня. – Идите, до свидания.

– Да, – на всякий случай интересуюсь я, – что думают в гараже, где Юрий работает, обо всём этом?

– Звонили и сказали, что если он в течение дня-двух не появится на рабочем месте, то может уже не приходить даже за расчётом.

– Знакомая ситуация…

По дороге в полицию звоню Штруделю:

– Ну как, справка готова?

– Давно тебя дожидается. А у тебя что нового? Ещё не отыскал Вайса? Тут тебя Виктор с нетерпением ждёт.

– Что ему от меня надо?

– Решил, что ты в одночасье горы перевернёшь и закроешь все наши нераскрытые дела.

– Твоя, что ли, работа? Ты про меня ему дифирамбов напел?

Штрудель самодовольно ухмыляется:

– Думаешь, иначе тобой кто-нибудь заинтересовался бы? Не без того. С тебя поляна.

– Придётся рыть землю под ногами, – невольно усмехаюсь я, – а то тебя ещё попрут с работы, если не оправдаю доверия.

– Уж, сделай милость, барин, не подведи! – ёрничает Лёха, но дальше его слушать неинтересно, и я выключаю телефон.

За время моего отсутствия в отделе ничего не изменилось. Винтермана на месте опять нет, и Лёха, пользуясь отсутствием начальства, смотрит по компьютеру какую-то футбольную трансляцию. В ответ на моё недовольное ворчанье он выдаёт домашнюю заготовку:

– Ты теперь не мой начальник! Виктор же против футбола ничего не имеет…

– …Когда все дела закончены! – договариваю за него. – Где моя справка?

– Вот, пожалуйста.

Я мрачно сажусь за свой стол и углубляюсь в аккуратно распечатанную на компьютере тонкую стопку листов.

– Кто-нибудь из этих людей, – через некоторое интересуюсь я – ещё говорит по-русски?

Не отрываясь от футбола, Лёха сообщает:

– Под номером пятым доктор Давид Лифшиц.

Переворачиваю пару листков и нахожу указанную фамилию:

– Пойду, к нему наведаюсь.

– Гиблое дело, – не отрываясь от футбола, сообщает Штрудель, – доктор живёт один, и никто тебе дверь в его квартиру не откроет. Нужен ордер, так что жди Винтермана.

– А кто сообщил о его исчезновении?

– С работы позвонили, из больничной кассы. Сказали, что он не появляется, хотя раньше такого за ним не наблюдалось, и телефон его не отвечает. Хоть и не выключен, но не отвечает. Вероятно, лежит дома за запертой дверью.

– Что же тогда делать будем? – Я встаю из-за стола и прикуриваю сигарету.

– Ты что делаешь?! – подскакивает, как ужаленный, Лёха. – У нас в отделе Винтерман категорически запретил курить! Унюхает запах – шуму будет!

– А ты-то сам давно бросил? – Делаю глубокую затяжку и с сожалением поглядываю на Лёху.

– Я не бросил, но, как юный пионер, бегаю тайком курить на улицу и в туалет.

Так и быть, не станем испытывать фортуну, покурим в распахнутое окно.

– Слушай, – доносится до меня Лёхин голос, – давай отправимся в ещё один адрес вместе. Ну, туда, где разговаривают только на иврите. За компанию с тобой развеюсь. А то уже надоело с шефом безвылазно сидеть и выслушивать его нравоучения.

– Вы каждый день так плодотворно работаете?

– Почему каждый день? Бывает, по нескольку дней здесь не появляемся. Тогда для меня кайф. Но когда нет ничего срочного, Винтерман требует, чтобы я никуда не отлучался. Оттого и футбол у нас в отделе допускается. Чтобы, так сказать, суровые будни подсластить…