Может, старик прав, и ему действительно надо развеяться, а то уж больно однообразные мысли стали появляться. Говорят же, что длительное воздержание до добра не доводит.

Асмадер раздраженно бросил на стол так и не начатую книгу.

Вот вернётся домой, сходит в бордель и нагнёт первую попавшуюся девку. Может, тогда поспокойнее станет, а то, вон, драку затеял. Ещё и выговор за это получил из канцелярии. Говорили же, не привлекать внимание, а он… Мог же пройти мимо, не вмешиваться. Нет же, рыцарем захотел себя почувствовать.

Мог ли он пройти мимо? Мог, только тогда это был бы уже другой человек, который самому Рене был бы не очень приятен.

Нет уж, надо заканчивать дела в этом городишке. Ничего больше он уже не найдёт. Разве что, кто-то совершит глупость и отправит корабль во время зимовки. Или подождать весны?

Все сведения, что удалось собрать, не вели ни к чему. Лишь смутные предположения и догадки. С виду обычные работорговцы ― осторожные, умные, но ведь кто-то сверху через десяток посредников получает неплохие деньги с этого. Если рассуждать логически, такие суммы стали бы заметны, но никто не транжирился, не покупал внезапно дорогостоящие особняки, взяв деньги из воздуха. Значит, все эти суммы шли на что-то другое.

У Рене давно зародились определённые подозрения. Начальство на них только и ответило: «Работай дальше».

Работаем дальше, что ещё остаётся.

Кто в глубине души на самом деле видит сны? Нас двое или я один? И кто из нас «я»?

Д. И. Скирюк

Этот мир давно уже жил на грани. Дрожала ткань его сознания и грозила рассыпаться миллиардами бессмысленных жертв. Бесконечная круговерть жизней и смертей. Зачем ему безумные боги, когда есть люди, готовые ради собственных прихотей и амбиций перевернуть его с ног на голову?

Спящий шёл по проторенной дороге своих снов. На изломе зимы его сущность могла заглянуть в самые далёкие уголки Этого мира, а время переставало иметь значение. Мир уменьшился настолько, что теперь казался игрушечным, но Спящий устал играть. В незапамятные времена он считал, что, подобно богу, может направлять людской род, говорить, куда им идти, справедливо судить и своею волей подавлять собственное же проклятие. Не вышло. Войны и смерти изранили землю Этого мира так глубоко, что даже боги не смогли её излечить.

Да и бог ли он?

Что есть бог на самом деле? Всеотец, способный выполнить любое желание своих чад, или строгий судья, вершащий суд над нерадивыми рабами?

Любит ли он людей?

Нет. Они бывают ему интересны. К некоторым он был привязан сильнее, чем к другим, но не было в Спящем той праведной всеобъемлющей любви, которую приписывали богам. Только единственное обещание, данное сотни лет назад, заставляло его сидеть в своей темнице и давить собственную звериную сущность. Спать, тем самым оберегая своих потомков от жизни в мире, затопленном войнами и распрями.

Своих детей Спящий любил. Пусть в поколениях уже изменились черты его собственные и той женщины, ради которой он запер себя. Пусть его безумие проросло в их душах. Он любил своих детей, но не человечество. Это самое человечество и вовсе представлялось ему хаотичным нагромождением суетливых жизней, рождений и быстрых смертей. Он не мог уследить за их меняющимися обществами и предпочитал просто наблюдать, не вдаваясь в детали.

Кто он такой, если не бог? Последний оставшийся из древней расы, отличной от людской? Неведомое создание магии? А может быть, он маг, тысячи лет назад сошедший с ума? Выбирай любое, а правды никто не знает. Кто он ― вопрос, который перестал волновать в тот день, когда в Этот мир пришёл его сын. Альгар ― вот имя, которым он сам нарёк себя. Ни Змей, ни Спящий, ни тем более придуманный людьми Сессиль.