Знакомясь с приказами штаба дивизии, Скоблин в Орле плевался – полыхающий дом тушили, таская воду ковшиком.

Замысел белых стал известен врагу, умудрившемуся подслушать телефонные переговоры дроздовцев.

Ударной группой красных руководил бывший генерал-майор императорской армии Мартусевич, совмещавший эту должность с начальством над Латышской дивизией. В силу возраста (пятьдесят шесть лет) и прибалтийского темперамента Мартусевич привык действовать неспешно и крайне осмотрительно. Наступательные действия начинались им лишь после обеспечения существенного численного перевеса над противником. В каждом бою латыши держали в резерве в бригаде – полк, в полку – роту.

Флегматика Мартусевича растормошил его земляк командарм-14 Иероним Уборевич, получивший Ударную группу под своё начало. Для высокой должности командующего армией восходящая звезда РККА был не просто молод – юн, всего двадцати трёх лет от роду. Экс-подпоручик приказал экс-генералу разделить силы Ударной группы по расходящимся направлениям. Одну бригаду латышских стрелков и кавбригаду червонных казаков надлежало повернуть на юг, на дроздовские части, а двумя другими бригадами Латышской дивизии вести наступление на Орёл, которым овладеть в течение суток.

В ночь на пятое октября ударили первые заморозки. Ранним утром по заиндевевшей нескошенной луговине второй Корниловский ринулся знакомым маршрутом на Кромы. Полк опрокинул и погнал передовые части противника, но близ села Коровье Болото встретил основные массы красных. Третья латышская бригада наступала по западному берегу Оки непосредственно на Орёл, вторая шла к станции Стишь. На полк корниловцев и батальон марковцев навалились целых шесть стрелковых полков и один кавалерийский. В артиллерии красные были сильнее вдвое. Весь день добровольцы упорно оборонялись, то и дело бросаясь в контратаки и отбрасывая противника. К вечеру красным удалось преодолеть не более пяти вёрст. Тем не менее их конница установила связь с передовыми частями Эстонской дивизии, наступавшей на Орёл с северо-запада. Кольцо вокруг группы Скоблина неуклонно сжималось.

В лихих контратаках вполовину истаял второй Корниловский полк, тщетно ожидавший подмоги. Пал командир третьего батальона поручик Судьбин, офицер исключительных боевых и моральных качеств, лишь накануне вернувшийся в строй после ранения. Словно в баталии начала девятнадцатого века, Судьбин вёл роты в атаку верхом на коне. Его смерть ошеломила ударников.

С наступлением темноты под секущим ливнем полк получил приказ на отход. Изнемогавшие в неравной борьбе корниловцы постигли, что их командование выпустило инициативу из рук и события развиваются по указке врага. Вместе с тем латышам не удалось разбить ни одного подразделения второго Корниловского, отступавшего организованно.

Доставив осваговскую литературу в штаб корниловцев, Брошкин приступил к тайной миссии командировки. Несмотря на то что грозный вид Скоблина вверг Веню в трепет, он проигнорировал указание полковника «идти в народ». В город Брошкин выдвинулся, но без малейшего намерения вести там агитацию.

Прифронтовой Орёл источал тревогу. Невзирая на проливные дожди, в воздухе витала гарь от чадившего пепелища Дворянского собрания. Никто не спешил менять выбитые стекла в оконных рамах, подметать тротуары и разбирать баррикады, оставшиеся после уличных боев. Электрический трамвай Бельгийского общества не функционировал, редкие извозчики заламывали дикие цены, поэтому Вениамину пришлось двинуть пешкодралом.

Не бывавший допрежь в Орле, он на каждом перекрёстке спрашивал у прохожих, не сбился ли с маршрута. Путь сотрудника ОС-ВАГа лежал в верхнюю часть города, в лабиринты тихих кривых улочек и хитрых переулков. Завидев искомый ориентир – клочок сена на шесте над постоялым двором, Брошкин возрадовался, как быстро он достиг цели.