– Привет, – повинуясь молчаливому приказу, шепнула девочка. – Кто ты?

– Я тот, с кем ты пойдёшь сегодня.

Всё. На этом обрывались воспоминания, пришла в себя Элька уже в этом подвале, и вот уже двое суток сидит тут на цепи, как сторожевой пёс, даром, что не гавкает. Да и гавкать-то, собственно, не на кого. Не на кошку же, что приходила, когда Эля спала. Любопытное маленькое животное не причинило ей зла. Ткнулась мордочкой в лицо, обнюхала, щекоча усами, муркнула что-то, как показалось девочке вопросительно.

Эля знала, что детей иногда похищают, да что далеко ходить, совсем недавно была похищена Полина, девчонка двумя годами младше. Эля слышала, как рассказывала она свою историю подружкам, и ни слову тогда не поверила. Сочиняет! Не может такого быть, чтобы просто заперли и ничего, совсем ничего не требовали! Выкуп. Вот причина, по которой чаще всего похищают детей. Но в случае Полины понятно. Олигархом, конечно, её отец уж точно не является, но достаток в семье есть, не бедствуют. Хотя, что ей, Эльке, достатком кажется? Когда от зарплаты до зарплаты копейки считать не приходится. С её семьи выкуп требовать точно не станут, ведь очевидно, заплатить его никто не сможет.

Выходит, другая цель. Элька содрогнулась. Промелькнувшая мысль окатила жаром, стало трудно дышать. Неужто маньяк?! Ну а как иначе объяснить ситуацию? Эля заскулила тихонечко, судорожно схватилась за кольцо, торчащее из пола, именно к нему была приварена цепь, налегла всем весом, потом на себя потянула, снова вперёд, снова назад. И не понимала, что будет дальше, если ей повезёт, и удастся всё-таки, раскачать кольцо и освободиться, но снова и снова толкала его, расшатывая, сбила в кровь руки, но, не обращая внимания на боль, от попыток освободиться не отказалась.

Заскрипела визгливо и протяжно дверь где-то наверху, ворвался в тёмное помещение тусклый свет, и тут же снова стало темно.

– Как ты? – голос будто отражался от стен. И не поймёшь толком мужчина или женщина говорит, старый голос или молодой, что-то совершенно невнятное, невыразительное и безликое. Будто сухой камыш на ветру колышется, стонет и шуршит так надрывно, что душу щемит. Вот и сейчас защемило. От страха. Ужаса даже.

Зачем он пришёл? Убить? Эля шарахнулась к стене, вжалась лопатками, ощутила, как бежит по позвоночнику липкая струйка пота. Он будто видел в темноте. Подошёл уверенно, поставил перед девочкой походную миску с заварной китайской лапшой, сунул ей в руки ложку.

– Ешь!

– Отпустите меня, – жалобно пискнула Элька. – Я ж ничего плохого не сделала. Совсем-совсем…

– Не могу. – Он присел перед ней на корточки, протянул руку, коснулся её лица, провёл пальцами по линии подбородка, коснулся губ. – Ты забавная… Ты! Именно ты должна была стать первой, но я передумал. Тебя я оставлю на сладкое. Убивать буду медленно, смакуя, упиваясь эмоцией смерти…

– За что?! – вырвалось у Эльки. Она не видела в темноте, но почувствовала, что он улыбается.

– Случайный выбор. Правильный выбор. – Голос звучал вкрадчиво, тихие слова будто сверлом вкручивались в мозг и застревали в нём узелками потустороннего ужаса. – Знаешь, в смерти есть своя неповторимая красота, это волшебство, магия, и ты скоро сама убедишься в этом. Да… – мечтательно протянул он, – к твоей смерти мы подготовимся особо…

– Кто ты? – девочка в ужасе вглядывалась в темноту, но та была почти абсолютной, глаза различали лишь слабые колебания вокруг, будто тьму наполнила ещё более глубокая тьма и перемещалась, перетекала с места на место, двигалась, касаясь лица Эльки холодными щупальцами. Разве человеческие руки могут быть такими холодными? Разве человек может обладать кошачьим зрением и свободно видеть в темноте? А в том, что этот ненормальный видит в темноте, Эля не сомневалась.