А дома был отец.

– Ну что, щенок, стал взрослым кобелём?

Его хриплый голос отдавал жёлтым сигаретным дымом. Как всегда, он держал в руке свой большой шестизарядник, на полу кухни валялись золотые патроны.

Раздался глухой щелчок.

– Опять мимо, Сашок. Чего в городе творится? Пожары, взрывы, стрельба? А то я к окну не подходил, где-то рядом снайпер…

Отец постоянно боялся неизвестного снайпера. Всё время, рассказывая про времена свой бурной молодости, он вспоминал, что этот проклятый снайпер пасёт его ещё с конца бунта молодёжи, где отец играл важную роль. Расстрелял какой-то кабинет министров по приказу Коммунистической Партии Возрождённого Ленина. С тех пор прошло много времени, отец давно был на обочине жизни, но воспалённый разум не мог принять предательства Партии и создал образ снайпера с вечным приказом убить его.

– Ладно, сын, это всё не нужные слова. Я тебе главное скажу – что-то будет… Опять они там ставят свой грёбаный социальный эксперимент. Очень похоже. Похоже на тот год, когда вводили Право, меняли власть, учили людей жить по этикету. Что-то будет! Ты слышишь меня? А сын?

– Да, пап…

Во время не останавливаемого монолога отца он надевал снаряжение. Магнитные кобуру и перчатки, позволяющие не выронить пистолет даже при резких движениях, даже при потере сознания. Очень полезные вещи.

На левое ухо он надел слухофон, небольшое устройство, фильтрующее и усиливающее звуки.

– Эй, сын, опять свою электронику нацепляешь? Да не поможет она тебе! Только Зверь внутри тебя спасёт от пули, а эти твои слушалки да прилипалы не спасут! Идёшь в город убивать? Ну давай! А то завалил инспектора и мужиком себя почуял. Нет, сын, только в реальном бою, только так ты станешь хищником, охотником, воином…

Хлопнула стальная дверь, Александр покинул квартиру.

– Растёт орлёнок… – отец встал и впервые за всю свою жизнь после переворота подошёл к окну. – Совсем большим стал…

На крыше напротив окна мигнула вспышка. Пуля снайпера легко преодолела расстояние между домами, стекло и хрупкую плоть человека.

– Совсем большим стал… – из его рта текла кровь, но он был рад и за себя, и за сына.

Город был тих и пуст. Нигде пока не слышались выстрелы, и не было ни души на улицах.

Он шёл в тени домов, временами поглядывая на окна. Слухофон зафиксировал звуки шагов, и Александр тут же увидел идущего. По середине дороги шёл, громко стуча каблуками, бородатый дед, очень старый и седой дед.

И пел:

– Не боимся мы ни волка, ни сову…

Он навёл пистолет на голову деда. Но выстрел раздался с другой стороны улицы. Дед упал, пули попали в ноги. Но он продолжал петь. Тогда на дорогу вышел парень года на два постарше Александра и выстрелил деду в голову.

– Эй ты, козел!

Александр тоже вышел на дорогу.

– Смерти захотел, малец? – голос у парня всё же дрожал.

Первым делом они посмотрели друг другу на руки. У парня горело всего два диода. Он уже прошёл первое кипение крови, и его слова о Смерти могли иметь вполне логическое завершение для него.

– Я-то вот уже убил одного, а ты, малец, я погляжу, ещё девственник, может, и до двух сейчас дойдёт…

– Не дойдёт.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза. Мгновения, вспышки в голове, нервные импульсы бегущие по телу. Сужающаяся радужка глаз, хруст напрягающихся мышц в слухофоне… Пора!

Выстрел прозвучал мгновенно. Парню снесло половину черепа. Пустой патрон катился по асфальту.

Александр почувствовал маленькую боль на запястье. На браслете погас один диод. Вместо зелёного теперь тлел красный.

Спустя три часа хождений по городу он, наконец, услышал звуки выстрелов.

Стреляли на привокзальной площади.