Недовольно вытащила из кобуры любимый вальтер и больше для шума пару раз выстрелила в красновато-сизое небо. Когда стих поднятый выстрелами гомон птиц, бросившихся врассыпную, она услышала, что локаторный писк стабилизировался. Беглец остановился и даже немного приблизился. С минуту она удивлялась потрясающей эффективности предупредительных выстрелов, потом вспомнила об овраге, находящемся где-то поблизости. Хаотичные скачки маршрута дезориентировали ее, и сразу определить, в какой части леса они бегают, Кира не смогла, но глубокая яма тянулась в окрестностях Видина на несколько километров в сторону румынской границы. Молодой нелегал носился там, в надежде выбраться за территорию Болгарии.

– Вернёшься по-хорошему, я тебя даже бить не буду, – предложила Кира беспрецедентную акцию гуманизма.

Несколько минут царила тишина, потом зашуршали листья, и писк отдалился.

– Не вернешься – кормить по дороге не буду, а скажу, что ты сам отказывался.

Локатор почти заглох, но вялая угроза впечатлила, и писк снова остановился.

– Не беси меня, – посоветовала Кира, привалившись плечом к стволу. – В овраге воды нет, не надейся. За час найду и посажу на диету.

– Пошла ты! – вступил в диалог нелегал.

В тоне слышалось отчаяние, страх и злоба. Кира подумала, что она совсем не против прогуляться по известному маршруту, как только закончит с отловом этой вампирской блохи.

– Тебе-то что за дело до нас? Ты человек! – В словах турка звучала обида и возмущение.

– Чего ты распсиховался? – ласково спросила Кира. – Отсидишь десятку и вернёшься в мир честным гражданином вампирского общества. Заодно профессию получишь. Венгры нынче толерантны к вашей братии: повышают уровень образования бесплатно.

Угрюмое молчание скрасилось приближением браслета к приемнику. Турок нехотя возвращался.

– Я вам не мартышка для развлечения! – сообщил он гордо и с вызовом. – В Ниш не поеду! Передавай румынам, как других.

– Тебя спросить забыла, придурок малолетний. Будешь выделываться, бежать до Ниша заставлю, ты, похоже, это любишь.

Хрустнули ветки, зашуршали листья. Из-под темнеющего провалом склона появился злой, взъерошенный вампир. Глаза его были залиты черным цветом, белок едва угадывался по уголкам. Тяжёлое дыхание шумно било в груди, руки подрагивали. Кира прислушалась к своим ощущениям и навязанных не заметила. Вампир был слишком слаб, чтобы причинить ей вред. Глядя на запавшие глаза и потемневшую кожу прежде здорового молодого мужчины, она испытала легкое сочувствие.

– Поджарился?

– Чтоб ты провалилась! – злобно вспылил неудачливый бегун.

– Я? – наигранно удивилась Кира; нелюбовь турецких вампиров к ней не была ни новостью, ни секретом. – Вы в приграничье совсем от наглости опухли. Не отмечаетесь, визу не оформляете, статус не подтверждаете, так ещё и по болгарским квотам пытаетесь турецкие обращения легализовать.

Молодой вампир беседу не поддержал. Весь свой запал он израсходовал на скорость и теперь, измотанный бегом и солнечными лучами, шел тяжело и медленно, проваливаясь в сухую листву.

С тех пор как клыки стали полезными членами общества, на обращение ввели квоты. Несмотря на то, что желающих рискнуть жизнью, чтобы заполучить непробиваемый никакими болезнями иммунитет, однообразный рацион и смертельную аллергию на ультрафиолет находилось не много, все еще случались истории из разряда “Ромео и Джульетта”, “кто не рискует, тот не выигрывает” и “назло маме отморожу уши”. Раз в десятилетие Европейская Вампирская Ассамблея собиралась, читала пачку свежих доносов и выпускала ряд амнистирующих протоколов для тех, кого обратили вне квот.