– Само собой.

– Вот по ней тебя и вычислят. А еще «пробьют» базу ГАИ на наличие автомобиля.

– Машины у меня нет.

– А счета в банках?

– Ну, имеется парочка. На одном – небольшая заначка, а на другой мне зарплату переводят.

– Дуй сегодня же в банк, снимай все до копейки и закрывай оба счета! Эти деньги приставы у тебя конфискуют в первую очередь.

– Так ведь если я закрою счета, то останусь без кредитки!

– Вот и хорошо. Будешь везде расплачиваться наличкой – тебя не смогут отследить.

– Блин, как будто в шпионском кино.

– Вот отыщут тебя приставы – будет тебе кино. Ужастик. Припрутся и начнут описывать имущество. Найдут хоть что– то ценное – арестуют и пустят с торгов за три копейки. Ясен пень, этого не хватит, чтобы покрыть долг, поэтому в твою турконтору пришлют исполнительный лист и будут вычитать пятьдесят процентов заработка. А так как тот мульон уже наверняка оброс процентами и штрафами, то существовать тебе, Сонь, на ползарплаты до самой пенсии, а там и пенсию отполовинят. В общем, чем всю жизнь отрабатывать чужие долги, лучше пока тихонько залечь на дно.

– Да я поняла, но где это дно– то?

– Не знаю. Только не в Ярославле и не в Москве – это точно. Вычислят на раз– два и… – Ритуся запнулась. – Ой, Сонь, прости, у меня обеденный перерыв заканчивается. Ты же знаешь, у нас тут с этим строго. В общем, не переживай. Пересиди где– нибудь годик– другой, подожди, пока приставы утратят к тебе интерес и банк про тебя забудет. Может, к тому времени найдут твоего Владика и стрясут весь долг с него. А когда вся эта бодяга уляжется, снова всплывешь. Держи хвост пистолетом и не пропадай – а то я буду волноваться. Всё. Пока! Чмоки!

– Чмоки, – растерянно произнесла Соня в телефон, хотя подруга уже дала отбой. Уехать чем дальше, тем лучше? Совет, похоже, дельный. Но нельзя же вот так сесть в поезд или самолет и отправиться, куда глаза глядят.

Решение напрашивалось само: остается скрываться у тетки, в Уключинске. Других вариантов просто нет. Небольшой сибирский городок идеально подходит на роль «тихого дна». Соня вздохнула и полезла в сумку за записной книжкой. Мария Викторовна Наумова значилась там на букву «Т» – «Тётя Маня». Телефона не было. Да и адрес был когда– то списан со старой открытки, так, на всякий случай.

Тетка помнилась смутно – последний раз Соню возили к ней в гости лет пятнадцать назад. И всё же впечатление о сестре отца осталось какое– то теплое, доброе – такая, наверное, не выставит за дверь племянницу, попавшую в беду. «А прогонит – сниму квартиру, устроюсь на работу и уж как– нибудь перекантуюсь в этом Уключинске год– два», – подумала Соня и начала приводить свой план в действие.

Оказалось, всё, что так тщательно выстраивалось в течение пяти лет, можно легко разрушить за три дня: уволиться с работы, забрать деньги из банка, рассчитаться с квартирной хозяйкой, купить билет и собрать вещи, часть из которых, увы, пришлось раздать, чтобы не тащить с собой. Аллес! Прощай, Москва!

Стоя с чемоданом на перроне того же самого Ярославского вокзала, где когда–то сошла с поезда, Соня поймала себя на ощущении дежавю. Всё это с ней уже было. Вот только на этот раз Москва не встречала ее, а, повернувшись к ней спиной, открывала свои неверные объятия новым сонечкам, едущим сюда за счастьем со всех концов страны.

Глухо громыхнули колеса вагона – поезд тронулся. Звук этот толкнулся болью в сердце, словно ставя точку в московской одиссее, и перешел в мерное постукивание, все больше разгоняющееся: «Ту– дух, ту– дух, ту– дух, ту– дух. На– дно, на– дно, на– дно, на– дно». Под этот речитатив предстояло провести больше двух суток. Чем можно заняться в плену тесного купе, не будучи в настроении общаться с попутчиками? Оставалось лишь смотреть в окно и в бессильной злобе тыкать в нарисованного Владика нарисованным ножом.