«Это нужно было сделать», – тихо говорит она. «Чем дольше ты будешь с нами, тем лучше ты поймешь.»

В ответ я холодно смотрю на нее.

«Если бы я промолчала, мы все были бы наказаны», – говорит она. «Никакой еды, и нас бы били плетьми, раздаваемыми наугад. Ты не знаешь, какие они», – добавляет она, оглядываясь на темных морков.

Большинство отдыхает на траве, а некоторые отстегивают тюки со своих коней. «Ты думаешь, что знаешь, но это не так. Пока ты не побудешь с ними.»

Мой испепеляющий взгляд невозмутим.

Вздохнув, Эвелина оставляет меня одну и присоединяется к своей группе на краю грязного участка. Они направляются к деревянным тележкам, которые везут обычные лошади, те, что с шерстью, и начинают разгружаться.

Я оглядываюсь на своих товарищей-пленников.

Они все уверены в своих обязанностях. Устанавливают палатки, которые перевозят на конных тележках, собирают дрова в темноте деревьев в сопровождении нескольких темных морков, разводят небольшие костры по всей поляне, чтобы вокруг них собирались морки, устанавливают огромные металлические котлы и кастрюли, и наполняют их банками супов и пакетами с макаронами.

Здесь есть ритм, который говорит мне, что большинство из них делают это уже некоторое время. Интересно, как долго они были пленниками. Так долго, что рабство просто убивает в тебе все угрызения совести.

«Ты просто будешь там стоять?» – ворчит голос.

Я смотрю на Веру. Она держит на бедре сложенные корзины и смотрит на меня прищуренными глазами.

«Я не знаю, что мне делать», – признаюсь я.

Ее взгляд совсем не сочувственный. Она твердая, как гвозди.

«Для начала, не стоять тут, просто так», – кусается она.

«Вот.» Она вытаскивает корзину из кучи, висящей у нее на бедре, и передает ее мне. «Я только что потеряла двух своих помощников», – говорит она, бросив мимолетный взгляд на столб. «Ты можешь заняться стиркой.»

Мой рот сжимается в тонкую линию. Я беру плетеную корзину в руку. «Что мы стираем?»

«Мундиры», – говорит она, пожимая плечами. «Мы начинаем с Генерала и идем вниз. Сколько мы будем стирать, зависит от того, как долго будет разбит лагерь.»

Я киваю и медленно перевожу взгляд на начало поляны, где собрались все кони и морки высшего ранга.

Я сделала предположение, что они являются морками высшего ранга, поскольку, только они сидели на безволосых скакунах, и насколько они все близки к Генералу. Я полагаю, что чем дальше по поляне, тем ниже ранги.

Уже на дальнем конце поляны раскинулись две палатки, одна заметно больше другой. Палатка Генерала – черная, как небо, и воздвигнутая на высоком столбе в центре. Больше похоже на шатер, думаю я про себя.

«Они сами приносят нам свои вещи для стирки?» Глупый вопрос, но я все равно его задаю, пытаясь хоть немного задержаться по пути туда.

Облегчение пронзает меня, когда Вера качает головой.

«Ты можешь начать кипятить воду. Ты найдешь ее там, наверху…» – говорит она мне. Вера указывает на ближайшую телегу, отцепленную от лошади. «…и ты можешь вскипятить ее на одном из этих костров.»

Я смотрю вокруг, уже пять костров горит вокруг нашей маленькой группы.

Я предполагаю, что это то место, где мы, пленники, остаемся в лагере. Здесь нет палаток или раскладушек, мы будем спать на земле.

Может быть, только у морков высшего ранга есть палатки.

«Я найду нам несколько кастрюль и металлических ведер», – говорит Вера. «Ты принеси воду.»

«Хорошо.»

Я бросаю корзину на землю, прежде чем подняться по покатой поляне к брошенной повозке. Никто ее не охраняет.

Я бросаю осторожный взгляд на поляну. Большинство морков, те, кто не охраняет поляну, расположились вокруг разведенных костров, и теперь чистят свои клинки и раздеваются догола.