Истошный женский крик разорвал полночную тьму. Жорж замер на месте. Рука сама собой изготовилась выхватить меч из ножен.

Он знал, что среди его соратников есть и такие, кто не слишком торопится, услышав зов о помощи. Их он всегда презирал.

Крик повторился. Если слух не обманывал капитана, то кричали неподалеку, через две улицы, где начинались пустыри – место, пользовавшееся нехорошей славой.

– Туда! – бросил он, устремившись к ближайшему переулку.

Впереди бежал Кер, рядом с ним тяжело бухал сапожищами Рауль, держащий факел. Вот крик, сдавленный – как бывает, когда пытаются заткнуть рот, прозвучал совсем близко.

Навстречу им метнулась сгорбленная тень.

– Вот он!! Стой!!

Мгновенно рассыпавшись цепью, стражники перегородили улочку.

Разошедшийся от избытка усердия Борю пихнул сапогом в живот попытавшегося развернуться человека, а кто-то из его людей упер в грудь упавшего на колени ночного бродяги клинок.

– Попался – не уйдешь теперь! – злорадно рявкнул Рауль.

– Ммм… – только и промычал тот в ответ.

Жорж поднес к лицу схваченного фонарь.

Проклятье! На них глядела искаженная страхом, перекошенная физиономия немолодого толстяка в приличном кафтане.

– Мессиры, пощадите! – пискнул он.

Сплюнув, капитан выругался от души.

– Какого черта ты шляешься тут по ночам! – рявкнул на него Борю

– По девкам таскался, чего ж еще, – поддакнул кто-то.

– Ты тут не видел никого? – быстро спросил Кер.

– Никого не было, ваша милость, – видя, что перед ним не грабители, а стражники, буржуа перестал трястись.

– Вперед, – скомандовал Кер – За мной!

Стражники устремились за ним, оставив позади незадачливого гуляку.

Топот дюжины пар подкованных сапог эхом отлетал от заборов и темных фасадов.

Они выскочили на пустырь, на противоположной стороне которого возвышались руины нескольких заброшенных домов. На фоне подсвеченного восходящей Луной неба как клыки торчали трубы каминов и балки.

Никого. Или жертве удалось спастись или ее, заткнув рот, уволокли куда-нибудь в трущобы на потеху молодцам из Двора чудес. Только к завтрашнему утру несчастная, истерзанная и в разорванной одежде вернется домой, а если не повезет, то ее нагое мертвое тело примут воды Сены.

Капитан в злой досаде сплюнул. Соваться в эти развалины теперь, ночью, когда и днем-то, случается, в таких местах исчезают вооруженные караулы…

– Ну, пошли что ли, – бросил он озирающим пустырь подчиненным.

Вернувшись на Монкосей, они миновали еще несколько переулков, затем свернули на улицу Персе.

Впереди, за поворотом на Круа-де-Труа, послышался шум. Не дожидаясь приказа, стражники ускорили шаги. Через минуту Кер уже безошибочно различил звуки самого настоящего погрома.

Не меньше двух десятков человек колотили палками о ставни, сопровождая это занятие громкими воплями и браню. К мужским голосам примешивались два женских. Первый – хриплый и пропитой голос давней обитательницы квартала Виль – де – Амур,[21] второй – писклявый, еще девчоночий.

Шум и выкрики продвигались в их сторону.

Послышался треск разбиваемой камнем черепичной крыши.

Впереди не бандиты, а кто – то, не считающий нужным скрываться.

Это могут быть рыцари («мда, только этого не хватало») гарнизонные солдаты («ну с этими то страже не впервой иметь дело») или…

– донесся залихватский голос.

Кер сплюнул. Все ясно – впереди были школяры. Придется подраться.

Студенты причиняли страже – хоть дневной, хоть ночной, хлопот немногим меньше, чем воры и бродяги. Одних и тех же драчунов и буянов иногда по двадцать раз приходилось таскать в тюрьму, да все без особого толку.