– Они берут кредиты. Значит, у них меньше заказов.

– То есть становится меньше заказов, затем у них не хватает денег и они занимают?

Асад кивнул:

– Именно так.

– А дальше что?

– Что дальше – можно пока видеть только на примере Рёдовре. Остальные пожары недавние.

– И что там произошло?

– Так, сначала случился пожар, затем они получили страховку и выплатили кредит.

Карл потянулся за пачкой сигарет и закурил. Классика. Афера со страховкой. Но при чем здесь трупы с углублениями на мизинцах?

– О кредитах какого рода идет речь?

– Краткосрочные. На год. Для компании, сгоревшей в субботу – «Паблик консалт», что на Стокгольмсгэде, – вообще всего на полгода.

– Срок платежа истекает, а у них по-прежнему нет денег?

– Насколько мне удалось установить, да.

Мёрк выпустил струю дыма, так что Асад отклонился назад и замахал руками. Карл проигнорировал этот жест. Тут его владения и его дым. Что ни говори, а разница между королем Саломоном и шляпником Йоргеном[24] все же имеется.

– Кто предоставил им кредиты? – спросил он.

Асад пожал плечами:

– Всегда разные организации. Копенгагенские банки.

Карл кивнул:

– Предоставь мне названия и узнай, кто за ними стоит.

Асад слегка приуныл.

– Так-так, спокойно, Асад – когда конторы откроются. Еще пара часов. Спокойствие.

Однако этот призыв не заставил Асада повеселеть, скорее наоборот.

Как же это раздражает! У обоих помощников язык как помело, но при этом вечное скрытое недовольство. Как будто они с Ирсой заразились друг от друга. Как будто это они дают задания. Если бы такое было возможно, они заставили бы друг друга натянуть зеленые резиновые перчатки и натирать в подвале пол, пока тот не станет похож на зеркало.

Асад поднял голову и спокойно кивнул:

– Я не буду тебя тревожить, Карл. Заходи сам, когда закончишь.

– Ты о чем?

Он подмигнул. На лице появилась кривоватая улыбка. В высшей степени сбивающая с толку трансформация.

– У тебя ведь теперь руки развязаны, – выдал он и снова подмигнул.

– Давай по порядку. О чем, черт возьми, ты толкуешь, Асад?

– О Моне, конечно. Только не говори мне, что ты не знаешь, – она вернулась.

Как и сказал Асад, Мона Ибсен вернулась. Вся сияя от тропического солнца и переизбытка впечатлений, о которых свидетельствовали деликатные, но вполне очевидные морщинки вокруг глаз.

Тем утром Карл долго сидел у себя в подвале и подыскивал слова, способные сокрушить ее потенциальную оборону. Заставить Мону посмотреть на него мягким, нежным взглядом, говорящим о готовности к сотрудничеству, если она вдруг решит заглянуть.

Но этого не случилось. Единственным проявлением женского присутствия в то утро оказался грохот Ирсиной тележки, да еще спустя пять минут она – несомненно, с самыми добрыми намерениями – завопила на весь коридор своим невыносимым дискантом: «Мальчики, кому булочки из „Нетто“?» Как тут не почувствовать себя в стороне от спокойной обстановки, воцарившейся на верхних этажах?

Несколько часов потребовалось Карлу на то, чтобы осознать: хочешь попытать счастья, придется подняться и самому пуститься на охоту.

Расспросив коллег, он застал Мону в отделении судебных слушаний за приятной беседой с референтом. На ней была кожаная куртка и линялые джинсы «Ливайс», и она совершенно не производила впечатление женщины, преодолевшей большую часть жизненных соблазнов.

– Здравствуй, Карл, – сказала Мона, не предполагая продолжения разговора.

Она посмотрела на Карла взглядом, полным безразличия, а поскольку в данный момент общего дела у них не было, он только и смог, что улыбнуться, не произнеся ни единого слова.

Остаток дня мог бы пройти впустую в бесконечных размышлениях на тему его угасшей сексуальной жизни, но у Ирсы были другие планы.