Когда мы зашли в дом я не почувствовала никакого уюта. Нас приветствовала пустота, которая даже не предложила после дороги где-нибудь присесть. В воздухе еле заметно пахло бытовой химией и кремом для обуви. Пустой короткий коридор, с несколькими дверьми ведущими в разные комнаты и в самом конце коридора Г-образная деревянная лестница окрашенная в белоснежный цвет, в точности как и штукатурка на стенах в доме. Ощущение что я попала в стерильную инфекционную больницу, только без пациентов. Не хватало еще монотонного попискивания аппарата ИВЛ следящего за состояние тяжело- больных пациентов, который я видела тогда, когда умер мой дедушка. Он так и не пришел в себя. Мама сказала чтоб я не расклеивалась раньше времени и наконец-то осознала, что все рано или поздно умрут. И это факт. Святослав Голубев. Так звали моего дедушку. Жертва трагических обстоятельств. Стоя на остановке в ожидании автобуса, его сбил автомобиль потерявший управление из-за парочки подвыпивших подростков. В больнице он все еще был жив. Он даже пару раз открывал глаза, но врачи быстро спустили нас с небес на землю сказав, что причина этого в том, что это самая обычная реакция на болевой стимул. Речевой реакции нет, а значит и особых надежд на выздоровления тоже нет. Это был мой любимый дедушка. Любимый дедушка по которому я не пролила ни одной слезинки. Во мне просто что-то сломалось. Мне не было грустно или плохо, мне было все равно. Я словно абстрагироваться от ситуации. Индифферентизм – это слово произнесла моя мама глядя на меня и находящая в таком же странном душевном состоянии как и я после смерти своего отца. На похоронах я не подходила к гробу. Мне казалось что тот желтый, формалиновый человек вовсе не мой дедушка, и похоронная компания привезла вовсе не того человека. Разве мой дедушка стал бы так глупо умирать даже в конце концов не попрощавшись со мной? Я была зла на него. Злость не могла должным образом выбраться из меня и мне просто напросто оставалось терзать по ночам ткань наволочки лишь бы усмирить бушевавшую во мне волну негодования. А, может быть мама обманула. Отец никуда вовсе не уезжал. А, как дедушка умер. Ушел. Бросил нас. Оставив вместе с Владиславом.

– Тут зал, там спальня гостей, а следующая дверь возле ванны наша с тобой комната Марта. Так сказать наш с тобой кусочек рая.

– Я счастлива. Знаешь я всегда мечтала жить в доме, но Даниил любил жить в квартире. Говорил что частный дом это лишняя морока, наверняка просто он не хотел мучатся с уборкой снега и садовыми работами. Он всегда был довольно скучным человеком.

– Он, просто не умел вести домашнее хозяйство. Не понимал отличии рогоза от камыша. Всего лишь аллегория. Но, ведь подходит к нашему разговору, не так ли? Есть мужчины просто не созданные для того, чтоб жить в доме. Любители проводить время за электроникой. Я больше человек старой закалки.

– Ты то? – мама слегка прищурилась, явно не веря услышанным словам. – Может отдашь честь традициям и начнешь курить папиросы?

– Нет спасибо. Прогресс в некоторых моментах все же коснулся и меня. Вейп не так опасен как обычные сигареты. Все же как никак это обычный ароматизированный парогенератор.

– Вызывает импотенцию – по заключению российских медиков.

– Все равно все под Богом ходим. Не хорони меня раньше времени.

– И не собиралась. Кто же будет обеспечивать меня, после того как я ради тебя бросила работу риелтора? Сейчас я на мели. Плюс в незнакомом мне поселке и с дочкой на руках.

– Сашка считай что благодаря тебе, Марта далеко не убежит.– мерзко подмигивает мне, словно я была его сообщником в каком-то грязном преступлении.