Старик вдумчиво выслушал ребенка, затем поднялся с колен и обернулся: перед ним были те самые ворота, о которых говорил мальчишка, вот только одна колонна обломилась посередине, а арка уже давно лежала на земле, покрытая мхами и грязью. «Так я и думал… Круг скоро замкнется. – Ладно, будем искать другой выход. Слушай, парнишка, я хотел тебя вывести так, как ты пришел, но, к сожалению, это невозможно, кто-то сломал ворота давным-давно, нужно будет проделать нелегкий путь, но я сделаю все, чтобы ты вновь встретился со своим отцом.

Мальчик доверительно кивнул.

– Теперь лес не будет спокойным… Нам нужно передвигаться быстро, – пробормотал старик, неся мальчика у себя за спиной.

– Я не понимаю, что это за место вообще? – Мальчик казался спокойным, присутствие и помощь дедушки явно давала надежду на светлое будущее. – Как Вас зовут, прошу прощения, меня Валиар Харингктон, если коротко…

Старик тяжело выдохнул.

– Ты ведь принц, не так ли? Знаю, что это так, можешь не отвечать, от тебя даже пахнет знатью, прошу прощения, если это прозвучало грубо. А что касается этого места… – он пытался сдерживаться, но долгое одиночество приносило свои плоды. – Время здесь не имеет значения, особенно теперь, когда её не стало…

Он резко помотал головой, и тон его голоса изменился.

– Единственное, что тебе нужно знать, что здесь очень опасно, ты не должен быть здесь…

Мальчик подтянулся к уху старика и тихо прошептал:

– А имя?

Старик отклонил голову с раздражением и, помолчав несколько секунд, недовольно ответил:

– Имена нужны для того, чтобы тебя кто-то звал, я уже очень давно живу в этих местах, и совершенно один…

Принц недовольно фыркнул.

– Теперь здесь есть я, как мне тебя звать?

Старик нервно поправил ребенка, чтобы его колени не упирались в спину так сильно.

– Ясно… – грустно произнес ребенок, затем его прекрасные голубые глаза расширились от восторга, будто тот открыл какую-то небывалую тайну. – Я понял! – Воскликнул, – ты не помнишь, как тебя зовут, ведь так?

Охотник устало кивнул, так, чтобы мальчик почувствовал движение головы.

– Нам нужно вернуться в мой дом, взять кое-что.

Старик галопом пробежал мимо ползущего в их сторону оленя – тот проделал большой путь, и когда старик с ребенком вновь скрылись, он вяло развернулся и пополз обратно, хлюпая раскрытой черепной коробкой.

Дверь скрипнула, внутри было холодно, огонь в печи совсем угас, только несколько одиноких угольков покоились в пепле, старик взял кремень и пару дров с пола, и принялся разжигать.

– Уютное местечко, – пробормотал малыш, усаженный на кровать, он ничего не видел, но законы приличия и хорошее воспитание всегда предполагали комплименты. Лицо старика освещали вспышки искр, высекаемых из кремневой палочки, и вот через пару мгновений натренированная рука вдохнула жизнь пламени вновь.

Старик набрал воды из колодца в чистое металлическое ведро, затем подогрел, из большой горы различного рода ткани выбрал самую чистую на вид и порвал на лоскуты. Снял кору с одного полена и аккуратно расщепил на волокна, капли смолы падали в ведро.

– Вот, сними свое платье и протри раны, в этих местах заражение крови – плевое дело, и поесть тебе тоже надо… Жалко, что олень уполз…

Старик поднес к кровати зажжённый канделябр, и мальчик обрадовался свету и теплу, а тот мог рассмотреть гостя.

Длинные кудрявые волосы, каштановые, шелковистые и мягкие, пухлое лицо с нежной кожей и небольшим румянцем, сохранившимся несмотря на то, что мальчик брел по зловонному лесу два дня. Он медленно сполз с кровати и развязал золотистый кожаный пояс, после медленно через верх стал стягивать белое платье. Ему приходилось прилагать усилия, чтобы отодрать ткань, присохшую к коже в местах порезов. Ребенок был покрыт ранами разного размера и глубины, кровавые подтеки создавали причудливый узор, но старик не смотрел на истерзанное тело, он лишь украдкой поглядывал на грудь, в которой ярко горел свет.