Вагариус поморщился, но кивнул.

— Да, ваше величество. А… что я могу рассказывать? Кем работала София — могу?

— Можешь. Пока в сохранении этой тайны нет никакого смысла. А потом разберемся.

.

Идти к Виктории не хотелось до тошноты, несмотря на эмпатический щит. Для полноты счастья Арену только ее истерики не хватало.

Морщась от предчувствия очередного скандала, император изучил отчет Валлиуса о состоянии Виктории. Физически она была в порядке, а вот эмоционально…

Однако поговорить с женой нужно было, поэтому Арен, на всякий случай еще немного укрепив щит, открыл дверь в палату, где лежала Виктория, и шагнул внутрь.

Она сидела за столом у окна и смотрела на улицу. Как и Вагариус, Виктория так и не переоделась. Услышав шаги, она вскочила и посмотрела на императора широко распахнутыми заплаканными глазами.

— Арен…

— С Агатой все в порядке, — сказал он быстро. — Я знаю, тебе сообщили, но на всякий случай повторяю еще раз. Она осталась цела и невредима благодаря Софии.

Виктория моргнула — глаза ее постепенно заполнялись слезами — открыла рот, но так ничего и не произнесла, а, громко разрыдавшись, осела на стул.

Тошнота усилилась, но Арен уже не обращал на нее внимания — подошел к жене, наклонившись и обняв, вновь поставил на ноги.

— Вик, не плачь, — произнес он безжизненным голосом. — Все хорошо. Агата жива и здорова. Не надо плакать.

— Я не могу-у-у, — провыла Виктория ему в грудь. — Я все время вспоминаю этот огонь…

— Ловушка была на крови Аарона, — перебил ее император, желая чем-то отвлечь. — Я ощутил, пока бежал к ней по улице. Не смог перенестись к зданию музея.

Она затихла, сжав ладони на его плечах.

— Кровь Аарона? — переспросила Виктория с ужасом. — Но…

— Он мертв, да. Значит, оставил кому-то… запасы. Что лишний раз доказывает — Гектор не всех арестовал. Впрочем, мы в этом и не сомневались. Вик… — Арен отстранился и заглянул жене в глаза. — Я очень прошу. Не отказывайся от помощи психотерапевта. Она тебе сейчас необходима.

По правде говоря, раньше она тоже была необходима, но все восемь лет Виктория категорически отказывалась от подобных предложений, еще и обижалась на него. Арен ожидал, что и сейчас она тоже будет сопротивляться и кричать, но жена просто кивнула.

— Да. Я… мне это очень нужно, да.

Удивляться император сегодня был не способен, поэтому лишь вздохнул с облегчением.

— Я могу навестить Агату? — продолжила Виктория с робостью. — Я хотела, но меня не пустили, попросили остаться в палате до твоих указаний. А во дворец ей уже можно или пока нет?

Навещать дочь жене было категорически нельзя — про то, что контур Софии так и не исчез, император рассказывать не собирался. Виктория наверняка начнет возмущаться и говорить, что Агату нужно немедленно заставить отпустить контур, не подумав о том, каково придется после этого их девочке. Арен опасался — если он услышит подобное, может сорваться и сжечь что-нибудь.

— Нельзя. Ни во дворец, ни навестить. Прости, Вик. Зато во дворец можно тебе. Я сейчас распоряжусь, чтобы тебя туда перенесли. С Алексом осталась Анна, присоединяйся к ней. Одна не сиди ни в коем случае. Поняла?

— Да, — вздохнула Виктория. — Но, Арен… с Агатой действительно все в порядке?

— Действительно.

— Почему ее тогда нельзя навестить?

Правдоподобный ответ никак не придумывался, поэтому император просто сказал:

— Нельзя, Вик. Я все объясню позже. Главное ты знаешь — Агата жива и здорова, с ней ничего не случится.

Глаза Виктории вновь начали стремительно наполняться слезами. Она опустила голову и пробормотала:

— Да, Арен.

Надо бы спросить, в чем опять дело, но императору хотелось поскорее уйти.