– Тогда как он существует?

– Как некая идея, – говорит Ашер, и вокруг стола слышится разочарованное бормотание.

Я понимаю почему: Экскалибур был ощутимым объектом надежды, маяком, говорящим нам, что если мы просто сумеем его найти, то окажемся в безопасности. А вот от идеи нам нет никакого прока.

– Единственное, что имеется общего во всех историях о Граале, – они говорят о своего рода просветлении, – продолжает Ашер. – Об изобилии и возрождении. Сотворении. Больные земли исцеляются, давая неожиданный урожай, Грааль приносит процветание.

– Но он, конечно же, должен существовать, – говорит леди Кайрис, – потому что мы знаем, что его использовали для возрождения Аннуна после смерти Артура.

– Вот записи того времени. – Ашер выкладывает некий лист на середину стола.

Буквы на нем яркие – его недавно читали, и не один раз, – но я не понимаю языка.

– Это староанглийский, – поясняет Ашер. – И примерно это переводится так: «Когда земля лежала в запустении и Темный век опустился на Итхр, выжившие рыцари собрались у обломков Круглого стола на совет. Экскалибур лежал в центре Стола, пока шли великие споры о том, как заново наполнить земли Аннуна. Совет спорил три дня и три ночи, и в конце одна выжившая фея, леди Гвиневра…»[11]

– Гвиневра? – шепчет кто-то. – Я не знаю феи по имени Гвиневра.

– Они имели в виду леди Андрасту, – откликается леди Каур.

Мое сердце подпрыгивает. Андраста и была Гвиневрой?

– «Леди Гвиневра, – многозначительно повторяет Ашер, – входит в зал и говорит им, что один из них обладает силой восстановить Аннун, хотя это будет дорого стоить. И было решено, что Ланселот должен отправиться на поиски Грааля и, найдя его, разбить Грааль, и тогда инспайры возродят Аннун и в Итхре начнется великий век науки и искусства».

– Предполагаю, писавший это имел в виду Возрождение, – говорит Кайрис, – но это ведь было уже через много веков после Артура. Разве нет?

– Я тоже понял именно так, – соглашается Ашер. – Но Грааль обладает силой влиять на воображение в течение многих веков после того, как его использовали.

– Но он был уничтожен, – вздыхает лорд Элленби. – Так что для нас он бесполезен. Могу ли я предложить, чтобы мы вернулись к неотложному вопросу – как сокрушить Мидраута и как выяснить, что он сделал с пропавшими рыцарями?

В зале поднимается шум, кто-то возражает, кто-то соглашается.

– Нам нужна долгосрочная стратегия, хотя…

– Если мы доберемся до него, нам не будет дела до придуманной реликвии…

– А почему не заняться и тем, другим?

Я смотрю на Ашера, который, один из немногих, помалкивает.

– А ты не думаешь, что Грааль можно будет склеить и использовать снова, если мы его найдем? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня настороженно:

– Я не уверен, что дело в починке и повторном использовании. Как я уже говорил, я вообще не уверен, что Грааль когда-либо существовал в физической форме.

– Но если его уничтожили, значит он был реальным?

– Не обязательно. Даже если Грааль – лишь идея, его все равно можно сломать. Посмотри, что происходит сейчас под влиянием Мидраута: все то, что мы могли думать о себе как о людях с открытым умом, уничтожено. Посмотри на происходящее в Аннуне, посмотри, как люди ведут себя по отношению к тем, кто отличается от них, и скажи, разве это невещественно, нереально?

Я думаю о тех опустошениях, что причинила единственная идея Мидраута. Она приобрела форму, она заползла, как червяк, в головы людей, и опустошила нашу землю…

– Значит, ты думаешь, что Грааль и был идеей мира Артура? И что сломали именно ее?

– Вероятно, – пожимает плечами Ашер. – А может, и нет. Я лишь теоретизирую. Но надо перестать прилагать физику Итхра к тому, что возможно в Аннуне.